Автор: Наталья Лебедева

Задумал его режиссер Марис Друва. Осенью на сцене Большой гильдии на концерте "Наедине с кино Тарковского" у Ксении состоится актерский дебют, где она не только будет играть на своем инструменте, но и читать стихи, вести сценическое действо и в определенном смысле воплощать образ молодого Мастера из фильма "Андрей Рублев", отливающего колокол.

— Я, конечно, не смогу назвать себя актрисой, — никогда еще не была в этой роли, — признается Ксения, приехав на репетиции в Ригу из Лондона. — Но для меня очень интересно познать любое новое амплуа. Мне хочется окунуться в это с головой.

— А какие фильмы вы к своим 24 годам уже успели посмотреть?

— Смотрела "Сталкера", "Иваново детство", "Солярис". Но когда я пересматривала их еще раз, уже будучи взрослой, впечатление было совсем другим. На каждом этапе жизни это будет смотреться и слушаться по–другому. Сейчас из тех фильмов, фрагменты которых будут у нас в постановке, мне, пожалуй, ближе "Иваново детство".

"Сталкер" занимает центральное место в нашем действе — он и меня потряс. Считаю, что там гениально сыграла Алиса Фрейндлих, и меня даже больше потрясла ее роль. Я глубоко прочувствовала ее как женщину, какие–то ее переживания и эмоции затронули меня до слез.

Позавчера смотрела фильмы Андрея Звягинцева — они тоже оставили у меня очень глубокое впечатление. Его мировоззрение и образный ряд напоминают мне те же у Тарковского — есть параллели.

— А что вас больше всего трогает и впечатляет в фильмах Тарковского?

— Думаю, что все гениальные люди приходят как будто из будущего — поэтому в любое время будут актуальны. Тарковский доносил до нас какую–то информацию, которая на тот момент была далека от понимания многих и многих людей. Поэтому это было очень смело — доносить свои и вселенские идеи.

Некоторые люди пытаются понять фильмы Тарковского дословно, буквально, но когда я пересматриваю их еще раз, ко мне приходят новые мысли, я испытываю новые чувства. Могу сказать, что поэзия и проза, выбранные для этой постановки, очень помогли войти в этот мир органично.

Это трудная задача, но я вижу здесь параллели, которые мне помогают понять и самого Тарковского. Я нахожу какие–то новые грани действа, что–то мне подсказывает режиссер, — надеемся, что все, что мы сотворим на сцене, будет единым монолитным организмом — с музыкой и поэзией, фрагментами из фильмов на большом экране.

Прикасаться к чему–то гениальному всегда очень сложно и ответственно. Но и музыка будет звучать гениальная — Бах, Шнитке, Барбер, Нордхайм, Семенов. Из них четыре композитора — наши современники. Я стараюсь дать своему инструменту новую жизнь.

Духовная связь — это главная связующая нить всего действа. Меня потрясли стихи Арсения Тарковского. Я поражена, что и отец, и сын — на такой ступени гениальности и чувств. Ведь у Арсения Тарковского в каждой строчке — целая жизнь! Я буду читать Тарковского — но стихи не из фильмов его сына — и Бунина.

И сейчас я очень благодарна Ирине Томпсоне, педагогу по сценической речи, она появилась в моей жизни совсем недавно. У нас вчера был первый урок по предмету, и хотя русский — мой родной язык, благодаря ей я открываю для себя новое значение и новые грани привычных, казалось бы, слов — вплоть до самых простых. Сценическая речь очень отличается от повседневной, и я это сейчас постигаю.

Говорят, что это будет моим дебютом, но я не могу это так называть, потому что к этому и актер, и музыкант идет всю жизнь. А у меня главной нитью будет музыка.

— Как вы вошли в этот проект?

— Марис Друва давно вынашивал этот замысел, и, после того как услышал мое исполнение на концерте Большого музыкального приза Латвии в Опере, решил, что музыкальную часть буду нести на себе я. Позвонил мне, когда я была на международном фестивале в Бергене, и кратко рассказал об идее. Я стала пересматривать фильмы Тарковского, и у меня поначалу не укладывалось в голове, как музыка может сочетаться с фильмами Тарковского. А потом я увидела параллели.

Все органично перетекает одно в другое — через стихи и музыку. Думаю, что в строках Арсения Тарковского много божественного, сакрального вселенского, они гениальны и бездонны. Вот, к примеру:

Я — человек, я посредине мира,

За мною — мириады инфузорий,

Передо мною — мириады звезд,

Я между ними лег во весь свой рост.

Два берега, связующие море,

Два космоса соединивший мост…

Гениальны и картины его сына Андрея. Недавно я была во Франции, где говорила со своими коллегами — молодыми музыкантами. Я только упомянула имя Тарковского, а они тут же отозвались, рассказав, как они любят его фильмы и что им больше всего в них нравится.

— Сейчас принято у молодых людей собираться на какой–то проект, а потом дружно разбегаться. Как у вас?

— Мы работаем над темой основательно. Я вообще не люблю мероприятия и проекты, которые с бухты–барахты и тяп–ляп сделаны. Поэтому очень хотела найти и педагога по сценречи — важно все довести до логического конца с умом. И если мы — люди по–настоящему творческие, то будем встречаться и в дальнейшем.

У Мариса Друвы большие планы — повезти проект в Москву, Рим, Лондон, Париж. И меня поражает бесстрашие моих партнеров, которые окунаются в тему с головой. Оба моих партнера — молодые латыши, поэтому они будут пересматривать эти фильмы еще раз, чтобы их понять. Они не поверхностно к этому относятся, а со всей душой.

Это мой моноспектакль, но в постановке будут участвовать саксофонист Оскар Петраускис и хор "Соло" с дирижером Каспаром Адамсоном.

— Что вы все хотите сказать зрителю?

— Тарковский не понимал духовность узко, в смысле конфессии. В его фильмах присутствуют Святые образы как идея. Постараемся это донести до зрителя.

Мы будем на сцене отливать колокол — это, конечно, метафора. Но каждый человек, избирая какой–то новый путь или встав на перекрестке, думает, куда ему направиться, — сомневается, мечется, поэтому даже не важно, женский это или мужской образ — на сцене я просто Человек.

Но пока не знаю, зазвенит ли у меня колокол, получится ли? Буду очень стараться…

"Вести Сегодня", № 119.