В галерее банка Rietumu на Весетас, 7, куда вход открыт любому желающему, до самого конца волшебного месяца мая поселились красота, радость и гармония.

Именно такие ощущения испытывает человек, оказавшийся в окружении 30 картин Татьяны Пальчук–Рикане.

В работах Татьяны нет низменных предметов — там музыка и много солнца, животные, дети, женщины, сценки из прошлых веков, любимые вещи. Почему–то запомнила среди прочих экспозиций давнюю выставку работ Татьяны, лет 20 назад, — она сразу заявила о себе как о самобытном и талантливом авторе, со своим взглядом и позицией, которые были позитивны, добры и светлы. Нынешняя же выставка, называющаяся «Ретроспектива», объединяет работы нескольких десятилетий и самые свежие.

Манера автора не изменилась. Может быть, стало больше фантазийного мира, соединения действительности и воображения, пересечения эпох, и появилось много новых теплейших, душевных натюрмортов. Последние работы посвящены музыке: «Менуэт», «Четыре времени года Вивальди», «Критская мелодия», «Пастораль», «Золотая мелодия». А натюрморты самые разные: «Натюрморт с бабочкой», «Натюрморт с муравьем», «Натюрморт с кофейными зернами», «Натюрморт с пауком»…

Сама художница называет это «проторенессансом».

— Не высокий Ренессанс, конечно же — это Леонардо и его окружение, но то, что было до высокого Ренессанса. Обожаю Северный Ренессанс, где особенно любили драпировки. У меня они тоже присутствуют. Натюрморты стала писать с 2011 года — изображаю мир маленьких и любимых, теплых вещей. Что–то потянуло вдруг… Люблю писать человека и все живое, а натюрморт — это, казалось, бы застывшая жизнь, так и по–английски он называется, а у меня есть на них живое: жучки–паучки, мышки, бабочки. Мир животных и растений порой подсматриваю в профессиональных изданиях.

Музыке училась у частного педагога до 15 лет и люблю хорошую музыку всю жизнь. Но за пианино не сажусь, и арфы и скрипки, которые люблю изображать, у меня тоже нет.

Изумительна графика 80–90–х и большеформатные картины Татьяны, которые я бы назвала «душевным реализмом», — «Деревня», к примеру. Девочка, освещенная солнцем, сидя на полу клети, просто перебирает лук. Но какая во всем этом красота, гармония и что–то неуловимое, но основательное, вроде разгадки вопроса, зачем же мы пришли на эту прекрасную землю и для чего живем на ней… И повсюду — безупречная техника, мысль и совершенно понятные, ясные чувства.

— Пишу только то, что я люблю, — делится художница. — И потому, что люблю. Не думаю о том, что я хочу сказать миру, это как–то не на передних планах. Не это главное. Важнее то, что когда пишу, получаю удовольствие, мне хорошо, светло. Мне везет, ведь моя работа — это то, что мне в радость. Вот уезжали с мужем, а вернулись — я просто бросилась к мольберту, уже перед этим чувствовала какое–то раздражение, чего–то мне в жизни не хватало. Мне нужно было закрыть дверь, включить любимую барочную музыку и погрузиться в благодать…

В семье Татьяны прежде художников не было, она сама пришла в художественную школу им. Розенталя, даже не сказав маме. Заводила дворовых игр, она с таким же азартом взялась за освоение художественного ремесла.

В нашей Академии художеств Татьяна училась у лучших мастеров прошлых лет — Иманта Вецозолса, Петериса Постажа, Бориса Берзиньша, Владимира Козина, Кондрата Убанса, Эдгара Илтнера, а признанный патриарх живописцев, академик Эдуард Калниньш, был у нее ведущим педагогом и в аспирантуре академии, куда поступила после.

— Учили меня очень серьезно все продумывать, а не садиться за мольберт по первому мимолетному ощущению. Серьезно все прорисовывать и делать много эскизов — ведь не факт, что первый рисунок будет самым удачным. Вот если вернешься к нему, тогда — да. Важно, говорили они, какие у тебя мысли, чувства, мировоззрение, как ты смотришь на мир, а он — на тебя.

В советское время в Латвии была самая лучшая школа живописи, даже Питер нам порой завидовал и относился с уважением к нашим мастерам и педагогам. Я русская, думаю по–русски, но в своем художественном воспитании впитала все наше, латвийское. Помню, Эдуард Калниньш мне говаривал: «Вы не стремитесь сразу к цветам и дифирамбам. Когда успех приходит быстро, это не хорошо…» Я тогда немного недоумевала — почему, а сейчас отлично все это осознаю. Шла постепенно и об этом не жалею.

— Вы обычно с чего начинаете писать? Как приходят к вам образы?

— Бывает, слышу какую–то музыку, бывает, луч света падает необыкновенно. Все это у меня делается неспешно, крутится в сознании какое–то время. Что–то увижу, о чем–то подумаю, перекличка реального и фантазии в душе.

Просто — люблю! Начинаю с любви! Смотреть на мир люблю. Мы рижане, живем на Элизабетес, но у нас есть летний дом в Иецаве, куда переезжаем с первым теплом. Нам уютно там с моим добрым и понимающим мужем Петерисом, которого в шутку называю своим арт–агентом. Просыпаешься утром — благодать, птички поют, все цветет. Просто хорошо!