К 125–летию Карлиса Зале

Пожалуй, ни один политик Латвии не привнес в самосознание нации количество образов, сопоставимое со скульптором Зале. Поразительно, но создатель памятника Свободы не имеет собственного скульптурного изображения на могиле. На Братском кладбище — скромный прямоугольник.

C 1913 по 1920 год уроженец Мажейкяя получил образование в четырех русских учебных заведениях: в художественном училище в Казани, Обществе поощрения художников в Санкт–Петербурге (педагогом был балтийский немец Гуго Залеман), Высшем художественно–техническом институте в Петрограде (бывшая Академия художеств, наставник — профессор Александр Матвеев), в Свободных художественных мастерских.

Тридцатилетний Зале выполняет первый «социальный заказ» — по плану монументальной пропаганды, в разработке которого принял участие лично Ленин. За короткий срок — три года — в крупнейших городах Советской России было установлено около полусотни памятников революционерам. Одновременно низвергались монументы «царям и их слугам». К примеру, в Москве на Тверской была варварски уничтожена конная фигура освободителя Болгарии генерала Скобелева. Чудом уцелевшие имперские памятники, например, Николаю I у Исаакиевского собора в Петербурге, до сих пор поражают величием. Чего не скажешь о сработанных на живую нитку агитационных времянках из гипса, бетона, в лучшем случае с примесью мраморной крошки. Потому–то и саморазрушились вскоре бюсты освободителю Италии Джузеппе Гарибальди и публицисту Николаю Добролюбову работы Карла Федоровича.

Скульптор разрабатывал и рижский «красный» проект — памяти погибших революционеров. Но Советская Латвия в Советской России не удалась. На родину Зале вернулся после 10–летнего отсутствия — в 23–м. И уже на следующий год приступил к работе над художественным оформлением главного национального некрополя, Братского кладбища. Параллельно Зале вместе с другом, архитектором Эрнестом Шталбергом (тот тоже весьма удачно начал карьеру в Советской России), возводил памятник Свободы.

О последнем написаны тысячи работ. Но вряд ли кто–нибудь из сонма художественных критиков видел самый похожий памятник. Вашему автору довелось его наблюдать — это ровесник памятника Свободы, мемориал 1936 года в итальянских Сиракузах в честь воинов–покорителей Абиссинии. На углах гранитного параллелепипеда высятся фигуры Моряка, Летчика, Пехотинца и Танкиста. Их решительные лица исполнены веры в будущее нации и готовности умереть за нее. Ни дать ни взять — воины Карлиса Зале. Памятник долгие годы оскверняли граффити, пока его при Берлускони не отмыли и не взяли под охрану вооруженные силы Италии.

Национальный романтизм, он же модерн, югендстиль и ар–деко, который лежал в основе творчества Зале, в 30–е годы самым эффективным образом использовался авторитарными и тоталитарными режимами. Пластически богатое, экспрессивное искусство осеняло правителей вплоть до 50–х годов — достаточно вспомнить комплекс в испанской Долине Павших. Но в большинстве своем пользователи монументальной пропаганды на Западе проиграли. Потому так мало сохранилось в Европе работ, аналогичных творениям К. Зале. Их уничтожали вместе со сменой политических установок.

Почему же советская власть столь лояльно отнеслась к памятнику Свободы и Братскому кладбищу (за исключением убранного креста у скорбящей Матери Латвии)? Думается, сыграли роль и «красное» начало биографии самого Зале, и заступничество рижанки Веры Мухиной, создательницы родственного ему по стилю «Рабочего и колхозницы», и то, что Э. Шталберг не ушел, как большинство интеллектуалов, на Запад, а стал академиком, заслуженным деятелем науки ЛССР и главой Союза архитекторов. Новые идеологические и культурные власти постарались интегрировать в социалистический контекст два культовых объекта национального самосознания. Между прочим, после войны и до середины 80–х основным местом мероприятий 9 мая было именно Братское кладбище! Ему же был посвящен роскошный альбом 1958 года выпуска. А в 1980 году реконструировали сравнительно мало известный памятник К. Зале в честь солдат Рижского полка, воевавших против Бермондта в 19–м году, на Судрабкалниньше в Иманте.

Если бы, если бы… Не уйди Карлис Зале в мир иной всего в 53 года — какими бы творениями поразил? По версии, будучи при немцах руководителем скульптурной мастерской в Академии художеств, он задумал памятник «лесным братьям» 41–го года. А кто знает, может быть, слепил бы и памятник Освободителям. Мастер всегда предпочитал Большой Стиль.