Как Литву сдавали Гитлеру

Вскоре в Москве фонд «Историческая память» презентует подготовленное Александром Дюковым архивное исследование «Протекторат „Литва“. Тайное сотрудничество с нацистами и нереализованный сценарий утраты литовской независимости, 1939–1940 гг.»

Поспешная операция июня 1940–го

Впервые публикуемое — из Особого архива Литвы. Хотя хулители «Исторической памяти» именуют данный фонд «прокремлевским», А. Дюков сообщает, что архив ФСБ РФ отказал в выдаче дел бывших литовских правителей, ссылаясь на необходимость… согласия родственников. Зато в Вильнюсе москвичи поработали на совесть. 264–страничная книга позволяет заглянуть за кулисы литовской внешней политики, узнать о тайных прогерманских планах и неформальном зондаже германского протектората, секретном сотрудничестве литовских и нацистских спецслужб в борьбе против польского движения сопротивления и мотивах решений Москвы.

Почему именно Германия была выбрана «патроном» Литвы? Во–первых, протяженная граница — как с Восточной Пруссией, так и с оккупированной Польшей. Во–вторых, уже был опыт — 11 июля 1918 года Тариба (Совет) провозгласила Литовское Королевство с немецким принцем Вильгельмом фон Урахом на престоле. Только поражение Берлина в I Мировой сорвало этот план.

СССР вел себя скромнее. А. Дюков отмечает: «Усиление влияния какой–либо крупной державы в странах Прибалтики вызывало в Кремле нешуточное беспокойство. Однако каких–либо долгосрочных многоходовых планов по защите своих интересов в Прибалтике у советского руководства не было; прибалтийская политика Кремля носила ситуативный характер. Начиная с 1933 г., советское руководство настойчиво добивалась нейтралитета Прибалтики, причем нейтралитета, надежно гарантированного соседними странами».

По мнению московского историка Н. Лебедевой (считается наиболее «пробалтийской»), решение о присоединении Прибалтики было принято в Кремле не ранее двадцатых чисел мая 1940 г. А еще 23 мая Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение об эвакуации в Литву литовского населения пограничных с Литвой районов Белоруссии. Как замечает Н. Лебедева, подобный акт был бы бессмысленным, если бы к этому времени уже приступили к реализации плана инкорпорации! Как замечает эстонский историк М. Ильмярв, это была наспех, плохо подготовленная военная операция — до той степени, что части, передислоцированные из Ленинградского и Архангельского военных округов, вступали в июне в прибалтийские государства в… зимней форме.

А. Дюков еще раз опровергает «придворный» имидж, пришитый ему в Риге и Таллине: «Великодержавные стереотипы заставляют многих исследователей рассматривать прибалтийские страны как объект, а не субъект международных отношений, как исключительно страдательную сторону. Однако подобный подход совершенно явно искажает исследовательскую перспективу и затрудняет понимание сути происходивших событий».

Обоюдное проникновение

А далее — факты противоборства спецслужб. Александр Славинас (возглавлял отделение контрразведывательного отдела республиканского НКВД–НКГБ, в 1945 г. — Берлинскую опергруппу НКГБ Литовской ССР, занимавшуюся поиском нацистских преступников) опубликовал в Израиле воспоминания «Гибель Помпеи». Он пишет, что Лубянка имела своего агента в руководстве Департамента госбезопасности МВД Литвы. Характеристика агента, данная Славинасом: «Псевдоним „Лаверак“. Настоящая фамилия Пятрас Витульскис: долгие годы был начальником криминальной полиции Литвы. Имел доступ к материалам госбезопасности Литвы. Был в приятельских отношениях с директором этого департамента Повилайтисом». Резидент НКВД в Литве С. А. Родителев (Роман) в рассекреченных Службой внешней разведки России документах также упоминает о высокопоставленном агенте К–3.

Но литовцы тоже «забивали» чекистам. Общее число агентуры департамента в составе коммунистической партии Литвы составляло около 200, в том числе особо ценный — Стасе Тракимайте, жена второго человека в компартии, секретаря ЦК КПЛ Каролиса Сприндиса. Эта женщина с 1937 г. передавала литовской контрразведке информацию о конспиративных квартирах, директивы и инструкции Коминтерна, фотокопии внутренних документов ЦК и нелегальную литературу. Тракимайте была арестована еще в конце июня 1940 г.

Застолье с палачами

Осознавая советский тренд, Каунас «подстилал соломку». В 1975 году финский историк Сеппо Мюллюниеми писал: «Выглядит вполне правдоподобно, что президент Сметона уже в феврале 1940 г. добивался положения наподобие Словакии в сфере влияния Германии». Вышедшие в 2013 году в Москве документы подтверждают это более чем наглядно.

4 февраля 1941 года арестованный чекистами начальник Департамента госбезопасности Литвы Аугустинас Повилайтис дал собственноручные показания о поездке в Германию в феврале 40–го. Там он встречался с начальником I (административного) управления Имперской службы безопасности РСХА Вернером Карлом Рудольфом Бестом, впоследствии рейхскомиссаром Дании, обергруппенфюрером СС, осужденным как военный преступник.

«Д–р Бест упомянул, что вопрос протектората может решиться уже в этом году, самое позднее к 1 сентября… Д–р Бест упомянул, что если какой–нибудь ее сосед нападет на Литву и попытается ее аннексировать, то Литва обязательно должна оказать вооруженное сопротивление. Здесь он, несомненно, имел в виду Советский Союз».

Разумеется, глава спецслужбы занимался «дипломатией» не по собственной инициативе. Операция была спланирована на самом верху в Каунасе, тогдашней столице. Министр внутренних дел Скучас в сентябре 1940 года на допросе заявил: «Мы полагали, что в случае победы Германии в войне с Францией и Англией неизбежно в последующем ее столкновение с Советским Союзом». В этой связи Повилайтису был дан ряд вполне конкретных заданий, среди которых: «Выяснить, намерена ли Германия предпринять какие–либо меры против СССР в случае оккупации Советским Союзом Литвы».

Диктатор Литвы Антанас Сметона, так же как и премьер Антанас Меркис и шеф МИДа Юозас Урбшис, были осведомлены о германском вояже Повилайтиса, причем возлагали особые надежды на встречу последнего с рейхсфюрером СС Гиммлером. Она, увы, не состоялась. Но тем не менее с литовских гостей взяли обязательства «систематически передавать в гестапо сведения о советских гарнизонах в Литве и обмениваться сведениями вообще о Красной армии». Данный трансфер информации был утвержден руководством Литвы.

Характерно, что в качестве «куратора» Литвы был утвержден палач Польши — начальник эйнзатцкоманды 1 Хейнц Грефе. Далее он — руководитель спецопераций на территории СССР в рамках «Предприятия Цепеллин», в том числе разработчик покушения на Сталина. В 1944 году Грефе, по официальным данным, погиб в автокатастрофе в Баварии. Но до этого еще неоднократно гостил в «независимой» Литве…

Шеф МВД Казис Скучас поведал на допросе: «Как Повилайтис мне докладывал — Грефе ему заявил, что увеличение советских гарнизонов в Литве направлено в первую очередь против Германии. Грефе указал Повилайтису, что в случае, если Советским Союзом будет нарушен суверенитет Литвы, то литовское правительство должно будет выступить против этого с протестом и показать, что действия Советского Союза идут в разрез с интересами Литвы».

Это удалось лишь частично, официальный публичный протест против действий СССР литовским правительством сделан не был. Однако в протоколе заседания правительства от 15 июня 1940 г. имеется пункт о том, что действия СССР «нарушают советско–литовский договор 1939 г.» Такой формулировки не было ни в Латвии, ни в Эстонии, что подтверждает особый характер отношений Литвы и Германии.

В последнюю и бежал Антанас Сметона со свитой и чемоданчиком денег из Банка Литвы. Он стал единственным балтийским диктатором, своевременно унесшим ноги и дожившим до старости за океаном. Впрочем, такова была судьба и хорватского «поглавника» Анте Павелича, которому удалось во время Второй мировой выторговать у Гитлера Независимое хорватское государство. Цена за это была заплачена кровавая — массовый геноцид, участие двух дивизий на Восточном фронте, послевоенные репрессии. Все это ожидало бы и Protektorat Litauen.