Автор дневника Борис Юрьевич Голубев родился в 1916 г. в Ярославле. Происходил из крестьянской семьи. Отец пропал без вести в первые годы гражданской войны. В конце 1918 г. мать и бабушка оказались у родственников в Двинске (Даугавпилсе), занялись мелочной торговлей. В 1938 г. Голубев окончил гимназию и вскоре переехал в Ригу, где работал чертежником, активно, как и прежде, участвовал в общественной жизни русской молодежи (гимнастическое общество "Сокол",Народно-трудовой союз нового поколения). С весны 1939 по сентябрь 1940 армейская служба, о которой и повествует публикуемый ниже дневник.
Судя по некоторым данным, регулярные дневниковые записи Б.Голубев вел еще с середины 30-х гг. Сохранились дневники за номерами шесть и семь, охватывающие период с января по май 1938 г. и с января по сентябрь 1940 г. Кроме дневников, известны еще две записные книжки Голубева с заметками за ноябрь 1938 июль 1939 г.
Дневник Б.Голубева интересен во многих отношениях. Прежде всего, он дает почти зрительное представление об авторе, его привычках, вкусах, пристрастиях, чувствах, способностях, возможностях... Кроме того, в дневнике обнаруживаются очень любопытные, порой уникальные зарисовки армейского быта, событий исторического для Латвии лета 1940 года.
Текст дневника печатается с незначительными сокращениями, сохранены особенности отраженной на письме авторской речи, которая весьма ярко демонстрирует своеобразие бытования языка в определенных слоях русского населения Латвии. Здесь и характерные просторечия, и прямые морфологические, лексические и стилистические кальки с латышского языка, и естественное использование армейской латышской терминологии, связанной со служебными обязанностями автора... Хотя Б.Голубев и окончил гимназию, но влияние окружающей языковой среды часто оказывалось сильнее гимназических уроков.
Дневник Б.Голубева хранится в материалах его уголовно-следственного дела в бывшем архиве КГБ ЛССР.
В конце прилагаем словарик наиболее часто встречающихся в тексте латышских слов и выражений. Авторские сокращения раскрыты, унифицировано написание дат.

1940 год. Январь месяц. Спаре, 5 рота.
Новый год встречал у дежурного стола. В 12 ч. дня всем взводом пошли наверх поздравить ротного командира. Спели пару песен, он угостил нас яблоком и пошли вниз допивать бутылку ликера, которая была на 15 человек. Больше ничего достать не могли. Попели, подурачились еще немного и разошлись по своим койкам.
1-го января провели, как и по обыкновению на военной службе: в скуке и ничегонеделанье. Да, как быстро время летит... Уже 1940 год! Год мирового пожара, слез и крови. Слава Богу, что нас еще не коснулась война! Но кто знает, что будет впереди!? Один Аллах и Магомет
-    пророк Его.
Новый год наступил, а я совершенно один... С Валентиной все кончено. И не жалею. Верю в судьбу свою. Значит, она не годилась для меня... Но за ее легкомысленность и пустоту накажу ее.
Начну думать — одолевают тяжелые мысли... Да и что мне думать на военной службе; тяни свою лямку и считай, сколько осталось до окончания бубликов съесть. А там... видно будет.
Вторник, 30 января. Чистились, выметали пыль, мыли полы, волновались, ожидали... полкового командира. Наконец, до обеда, приехал. И приехал, что грозная туча! Распек больше, чем полвзвода. Да и было за что: kpr. Kalniņ'a за то, что на Рождество самовольно ушел из роты и напился вдребезину (15 дней строгого получил), d-kar.Trnavskijs выпрыгнул из окна и убежал выпивать; с ним вместе kar. Сапожник (15 дней строгого и 7 дней строгого), kar. Tisens с kar. Kirilovs в кабаке пили вместе с цыганами и потом так передрались, что потребовали казенных лошадей не было сил дойти (7 дней строгого), kar. Tisens с компанией выбили (в пьяном виде!) окна в спиртной фабрике и т.д. и т.д.
Допросил полковник также и жалобы. Ни у кого не нашлось. Вечером уехал, взяв слово, что больше такого безобразия не повторится.
Больше особенного за этот месяц ничего не было. Занятия как и занятия. Ходим по колено в снегу в наступления, потеем и мерзнем немного. Но в общем ничего жить можно, хотя и обретаемся в “джунглях”.
У Евгения 4 февраля свадьба. Просит, чтобы я обязательно был. Прислал все нужные бумаги для начальства, чтобы я мог только получить отпуск, хотя бы на дня два. Но у меня шанса мало, т.к. только 30 декабря приехал после семидневного Рождественского отпуска. Но где черт не шутит! Завтра рискну. Авось повезет.
3 февраля. Предстоит бессонная ночь впереди, т.к. сегодня в 12 ч. 30 м. ночи еду к Евгению.
Но спать мне не пришлось: vlt. Maršand меня пригласил наверх к себе. Был d-kar. Ozols и kpr. Kalniņš. У него в “гостях” одна м-зель с Itn. Puķiņ’eM. Пели песни, играли на своих инструментах и пили коньяк, т.к. “огненной жидкости” нельзя было достать. Потом Itn. ушел с мамзель к ней... в гости. Vlt., видно, почувствовал себя одиноким; велел запрячь лошадей, и мы всей компанией поехали в единственный наш Спарский ресторан, кутить. К нашему столу присоединился “кавказец”, наш старый знакомый, который с таким адским темпераментом танцевал дикий танец со шпагой в руке.
Полилась огненная жидкость, полилось ручьем пиво. Все за счет vlt. Maršand’а. Впервые я так сильно опьянел, но все же помнил, что в 12.30 ч. ночи отходит мой поезд. В 11 ч. поехали домой, т.к. крг. опять попортил нервы Maršand’у.
Приехав домой, хотел побриться и привести себя в порядок, но где там! Как только голова коснулась подушки забыл все на свете и моментально заснул богатырским сном. Спасибо kar. Sergejev 'у, который насилу меня разбудил и отвел на станцию.
Воскресенье, 3 марта, l-го марта прибыли новобранцы. Из 66 человек только трое со средним образованием и один студент, остальные же 1 класс основной школы, 2 кл., 3 кл. Человек И) с шестиклассным основным образованием. Трое же совершенно не посещали школу. Ну и будет же нам работы с ними!.. Чувствуют себя неловко, но скоро освоятся. Я получил вторую группу во втором взводе. Жаль, что пришлось расстаться со своим взводным vlt. Maršand’ou. Прекраснейший был воспитатель, психолог и человек. Но и новый взводный хороший “парень”, только адски молод.
Пример берет с Maršand’a. В первый же день выдали им одежду. Разместили по местам. Началась чистка пуговиц и ботинок. Сегодня ознакомил свою группу с ближайшим своим начальством, объяснил им, как нужно вести себя, чтобы облегчить свою службу и не иметь неприятностей с начальством. Ребята довольно понятливые и, думаю, что мы поймем друг друга. В свободное время буду с ними относиться по-дружески, но во время служебных обязанностей строг и требователен, но справедлив. Групповой командир без авторитета ни к черту не годится.
После обеда выдали жалованье. С 8 лат осталось только два лата раздал долги. После юнды*,
------------------------------------
* Поверка
------------------------------------
работая в канцелярии, разговаривал по душам с Маршандом. Вот за такого человека с радостью можно пожертвовать своей жизнью. Кончаю писать и иду проверить своих ребят в порядке ли сложена у них одежда.
Назначен заместителем взводного сержанта.
Вторник, 5 марта. Приехал полковой командир осмотреть новобранцев. Произнес часовую патриотическую речь.
Среда, 13 марта. В 2 часа дня кончил свое дежурство и пошел отдохнуть, в часа четыре разбудил меня один инструктор, чтобы я сию минуту катил бы к взводному. У него гости. Играют в карты, пьют пиво и водку. Ударили в наши инструменты, полились песни. Я пил на большую силу нейдет как-то. Удивительная натура у меня. Люблю погонять черта, поорать, выпить с удовольствием две-три рюмки, но больше нейдет. И сколько раз кутили “до безумия”, но всегда я отдавал себе отчет во всех своих действиях.
В девять часов вечера один гость, учитель, попросил меня сходить к нему за коньяком и спиртом. Через полчаса был обратно. Встретили меня с “ура”. В промежутке между картами (играли только офицеры) и выпивоном я ударил “казачка”. Ни один выпивон теперь не обходится без моего “русского”. В 2 часа ночи разошлись по домам.
Вот так понемножку и тянем свою лямку... А что другое делать в этой глуши?!
Воскресенье, 10 марта. Сегодня в Baznīckrog’e бал-базар. Хотел пойти, но не было ни одного сантима. А остаться дома, когда все сотоварищи уйдут на бал, невыносимая скука. Пронюхав, что у меня нет денег, Борис (один молодой солдат, соученик по гимназии) одолжил мне 2 Ls, но было уже поздно “Бот” шел уже домой и без подписи ротного не дал отпуска. Семь чертей и одна ведьма! Остался на бобах, а на балу ждала меня гимназистка из Ventspils'а. С “горя” послал одного солдата за огненной жидкостью, позвал дежурного инструктора и пошли наверх.
Через полчаса присоединился и štāba priekšnieks. На столе появились еще две маленькие “квартирки”. В 12 ч. ночи уснул сном богатыря.
Суббота, 16 марта. Завтра старики на три дня идут на полковые маневры. Я, вероятно, останусь дома с молодыми. Назначен сегодня дежурным.
Воскресенье, 17 марта. В 8 ч. утра старики ушли на маневры. Я остался с молодыми и взводным сержантом. Повезло! Весь вечер лежал на кровати. Нечего делать. Снова овладели мною мысли, мечтания. Разленился так, что не могу даже писать дневник.
Понедельник, 18 марта. Завтра многие поедут в отпуск на Пасхальные каникулы. Можно будет поехать и молодым, но сначала надо сдать “экзамен” на отдание чести. После обеда ротник начал экзаменовать. Сколько юмора было не описать. Из 65 j-lcar. поедут только 22. Из моей группы трое. Я отпуск не думаю просить, т.к., во-первых, недавно был, а во-вторых, хочу поехать на нашу Пасху 28 апреля.
Вторник, 19 марта. Вечером старики вернулись с маневров, и 16 человек получили отпуск. В 12 ч. ночи роту покинуло 38 солдат. С одним солдатом отослал письмо маме, “Кр.” и Татке.
Среда, 20 марта. Получил от мамы посылку и от “Кр.” письмо. Пишет, что между нами все в порядке, с моими молодцами начал заниматься и |два слова густо замазаны! ни в коем случае не может принять. “Был бы грех и преступление с твоей стороны, если бы ты настаивал бы на этом”. Ладно, покоряюсь, но теперь никто не может мешать распоряжаться мне по-своему. А работа кипит. Образовалось второе гнездышко. Бог на помощь! Будет несколькими человеками больше гимнастов. В здоровом теле здоровый дух.
Четверг, 21 марта. Наш новый фельдшер-сержант запил... Весь вечер ходил, пошатываясь, по роте и “молил” нас достать ему “хоть половинку шнапсу”, хотя сам был уже почти вдрезину пьян. Потом пристал ко мне, чтобы я станцевал ему “казачка”. Наконец, разлегся на своей кровати и во весь голос горланил что-то непонятное и все время твердил: “Что? Я с вами говорю или вы со мною?..” хотя в комнате никого и не было. Это его уж такая привычка. Маленький военный юмор! Ему уже лет 50. Окончил фельдшерские курсы еще при старой России. При Латвии был фельдшером на военном судне, потом переведен (за пьянство) в артиллерию и, наконец, освобожден совсем от военной службы. В этом же году снова призван и назначен в пехотинцы в нашу роту с рекомендацией: “пьяница”. Неделю держался, теперь снова начал шалить, и думаю, что точки теперь у него не будет. Адски комичный, когда выпьет. Лишнее разнообразие в нашей скучной жизни.
Пятница, 22 марта. Наш доктор все пьет. Пьет и горланит.
Суббота, 23 марта. Завтра, по-новому, Пасха. Наши ребята, чтобы встретить праздничек, собрались у хозяйки. Хозяйка живет одна со своим мужем под нами, в погребе, и очень рада, когда военные прибегают к ней сыграть в картишки или выпить рюмочку водки. И ребятам очень удобно, т.к. в роте ничего подобного нельзя себе позволить, а тут и близко и удобно. На этот раз собрались: kpr. Kalniņš с гитарой, kpr. Mellers-Mandrinis, d-kar. Cickovskijs, kar. Kirilovs, kar. Sapožņiks, kar. Voitāns, kar. Moskalenoks, kar. Fedorovs и наш герой фельдшер seri;. Abeltīņš. Захватили и меня с собою, хотя я и не хотел идти и ни разу не был у хозяйки в “гостях”. Когда я пришел (7 часов вечера) фельдшер уже лежал на столе, что-то горланил и стучал кулаком по столу. Захватил с собою полбутылки спирта. Хозяйка была очень рада моему приходу и после маленького выпивона и часовой беседы сказала мне, что я ей давно уже очень и очень нравлюсь и она надеется, что я у нее не последний раз. Я, конечно, убедил ее в этом и ответил ей то же самое.
Тогда она спросила у меня, что же мне в ней нравится. Я был в веселом настроении (а следовательно, и храбр) и прямо ответил, что она мне нравится как женщина. Старался еще что-нибудь придумать, но посмотрел на нее и не нашлось больше ни одного слова. Замялся немного, но она вывела меня из моего замешательства: “Ах, так!” и довольно сильно сжала мою руку. Вот уж никак не думал, что встреча праздника обернется в такой роман!.. “Жизнь вся сложена из сюрпризов”. Муж пил, жарил на гармошке и про жену совсем забыл. Посмотрел на него и содрогнулся, а потом прочел благодарственную молитву, что еще не женат. А она сидела рядом со мною и все жала мою руку. Признаться, даже надоело... Потом многозначительно посмотрела на меня, взяла почему-то кувшин с водою и вышла в другую комнату, напевая: “ah, пас, mīļais draugs... **
-------------------------------------
*“Ах, приди, друг милый...”
-------------------------------------
Вышел за нею. Темно... Вдруг чьи-то теплые руки обвиваются вокруг моей шеи и губы прижимаются к моим губам. Чтобы не потерять ориентацию в темноте, схватил ее за талию... через некоторое время я опять выйду... Ладно!
-    И таким же путем, как и вышли, вошли обратно. В 1 час ночи разошлись домой. Выпили бутылок 11 водки. Были, конечно, все без разрешения, т.к. сам дежурный инструктор фельдшер был с нами.
Большая половина перепилась вдрезину, я по обыкновению был совершенно в здравом сознании, т.к. дошел до своей точки и больше не пил. Интересно, что будет дальше с моим “новым романом”? Думаю, что ничего, т.к. нет никакого желания...
До выпивона vlt. Maršand попросил сходить на лыжах в Vidu kalni за медом. Хочет свезти в Талсы жене меду. Очень доволен моей восьмикилометровой прогулкой на лыжах. Погода замечательная.
Воскресенье, 24 марта. Первый день новой Пасхи. Погода настоящая зима. Скорее похоже на Рождество, чем на Пасху. С самого утра наша компания забежала к хозяйке “похмелиться”. Только мило уселись и успели опорожнить пару рюмок, как вдруг видим, идет за нами вирссержант “Бот”. Все всполошились; заметались по всем углам. Куда спрятаться? Первая мысль у меня была спрятать куда-нибудь яункарейвиса, которого kpr. Zaikovskis, осел этот, взял с собою, т.к. если нас с ним накроют, то будет большая неприятность. Молниеносным взглядом обвел все помещение. Единственно под кровать. Быстро вытащили из-под кровати корзинки с луком и картофелем и, в полном смысле этого слова, впихнули его под кровать, заставив корзинами. Сам пригнул голову за бочку, крг. Zaikovskis за шкаф; другие кто с одной стороны дверей, кто с другой. Входит Бот. И такой же черт! Жаль, что ребята в праздник хотят повеселиться, и вдобавок, такой еще нахал, ворваться в частную квартиру за своими подчиненными. Такой уж мелочный, паршивый человек. Сам не живет и другим жить не дает. Кончим служить, ни один не вспомнит его добрым словом. Итак, входит Бот. Втягивает воздух, как гончая собака, и поводит по сторонам своими выпуклыми лягушачьими глазами. Я как раз в это время высунул голову из-под бочки, чтобы посмотреть, что он делает. “А, кто здесь? Подите сюда!” С торжеством лягушачьи глаза уставились на меня. Таким же образом попался и kpr. Zaikovskis. Наконец, выловил всех, кроме несчастного под кроватью. Начинается допрос: Что вы здесь делаете? Как что? Выпиваем! Приглашены в гости на праздники, отвечаем. А почему прячетесь? Ничего подобного, у нас это такая специальная игра спрятаться, и если хозяйка кого первого найдет, тот должен выпить штрафной бокал, отвечаю я. Что же другое ему ответишь? Сию же минуту домой! Почему? Мы хотим допить свою рюмку... Ох, тут он начал орать во все горло. Напал на хозяйку, что она собирает у себя военных и т.д. и т.д. Я на месте хозяйки просто выгнал бы его. Какое право он имеет вторгаться в частную квартиру и поднимать скандал! Наконец, мы все рассеялись. Как только он ушел от хозяйки, я побежал за jaunkareivis’ом. Бедняга! Надо было видеть его, когда он вылез из-под кровати! Перенес целую пытку. Я чуть не умер от смеха, когда он начал разминать свои застывшие члены. Бот пожаловался ротному командиру. Со всеми ротный говорил, со мной ни слова. Бот назначил меня дежурным. Скотина порядочная. И главное, ничего нам не может сделать, т.к. мы ничего такого не сделали, за что можно было бы нас вкопать.
Вот так тянем свою солдатскую лямку. Очень доволен всем происходящим есть хоть маленькое разнообразие. Хозяйку старался все время избегать. И больше она меня одного у себя не увидит никогда. Меня претит от всех этих замужних женщин. Все они только животные. Одна только меньше показывает свою животность, другая больше. Как всех их я презираю. И Валентина больше, чем кто-либо, способствовала этому...
Юношеские мечты, идеалы, душа красивая, нежная и истинная любовь... Как я несчастен, что всего этого лишился, все это у меня разбили... Тяжело! Забыться, хочется так забыться!..
Четверг, 28 марта. Kaujas mācības. После юнды пришел vlt. Maršand. Выпивши. Начал боксироваться с нами, стариками. Смех, хохот. Как поймает кого, начинает боксировать, конечно шутя. Солдаты (старики) убегают; он гоняется за ними. Наконец, поймал Рыжакова и поставил ему такое условие: если Рыжак разложит его на обе лопатки, vlt. Maršand платит бутылку водки. Началась борьба между нашим взводным командиром и простым солдатом. Рыжаков оказался победителем, хотя и маленького роста (на две головы ниже vlt. Maršand’a). Потом без перерыва начал кататься по полу со всеми стариками по очереди. Мы способствовали борющимся своим гиканьем и свистом.
Потом, уже в 12-м часу разогнал нас всех спать. Замечательный офицер. С солдатами живет так, как будто сам солдат. И мы его любим и уважаем как никого. Со стороны, может быть, и осудили бы его за такую вольность, но надо понять нашу затворническую жизнь и вдобавок еще такую однообразную. А парень он еще молодой и с золотым сердцем. Ну, выпил и захотел немного побузить. Такой уж нрав у него. В джунглях наших и не то еще будешь делать.
Воскресенье, 31 марта. Вчера в 1 ч. ночи вышли в Талсы на маневры. В 8 часов были в назначенном месте. 25 klm. прошли за 8 часов, считая время отдыха и большой часовой отдых, где пили горячий кофе. Вышло шагать в полном боевом одеянии (простыни, одеяло, запасные ботинки) 4 klm. в час и последние 5    klm. за 55 минут. Устали до чертиков. Ранец окончательно отдавил мне плечи. И шагать было очень трудно, т.к. глубокий снег и ногу нельзя было свободно поставить, т.к. очень скользило и приходилось напрягать мускулы. Да и все время горы и горы. Впервые чувствовал себя таким усталым. Не было сил даже проговорить слово. Еще бы 200-300 метров и я бы не выдержал. Не знаю, чем объяснить свою такую усталость, никогда со мною такого не было. После похода дали отдохнуть только 20 минут и подали сигнал для наступления. Заняли исходное положение. Я командовал 3 pts.gr. После сигнала пошли в наступление... Затрещал пулемет, артиллерия била через наши головы. Ни в коем случае нельзя было забрать направление налево, т.к. “противник” стрелял боевыми патронами (одновременно у них kaujas šaušanās). Под впечатлением боя я забыл об усталости, появилась сила, энергия; я возбудился, но ненадолго, т.к. сразу же завязли по грудь в снегу. Пришлось карабкаться на четвереньках.
Застряли. А “противник” бьет по нам из всех видов оружия, и мог с быстротою менять свою позицию, т.к. у них были лыжи. Подумал, что мы уже все уничтожены, т.к. находились совершенно на открытом месте по грудь в снегу и не было абсолютно никакой возможности передвигаться. Все же с большими усилиями кое-как достигли начала леса. Но с какими усилиями! И тут совершенно завязли. Батальонный командир подал сигнал прервать бой. Многим потребовались лыжи, чтобы вытащить их из-под снега. Тогда начальство пришло к выводу, что пехотинцам наступать в глубоком снегу нельзя, нет никакого толку. Но что нам стоило это испытание!
Я отчасти рад. С каждым днем становлюсь все опытнее, да и не так уж и вредно все это. Как же теперь люди воюют и гибнут тысячами! Им еще труднее. Нравится мне kaujas mācības. Вот только переходы не терплю. Потом ноги сильно дают себя чувствовать.
После “боя” нас поблагодарили и пошли в Талсы на ночевку. Опять 6    klm. Мне пришлось пройти только полпути. Взводный командир разрешил ехать с kpr. Kalniņ 'ем. В Талсах пару часов отдохнули и опять полились шутки, анекдоты, песни и смех. Живучий человек. А ноги все же у всех болят... Сегодня в 8 ч. утра, после ночного отдыха, отправились в обратный путь. Назад было легче идти, и такой усталости не чувствовал. Во время похода один солдат, Киселев, крикнул: “отдых!” и за это получил от rt. 7 дней строгого, хотя он и не совсем виноват был, т.к. первые начали выкрикивать kar. Kirilovs, Tisens, Sapožņiks (жид!) и многие другие, т.к. Бот гнал по 5-6 klm. в час. Но Бот услышал голос Kiselevа, а тот других не выдал. Серьезного здесь ничего нельзя думать, т.к. ребята просили отдыха потому, что сильно устали и некуда было спешить, но если бы было военное время, конечно, все шли бы и вдвойне больше и без единого слова, т.к. каждый понимал бы большую ответственность, возложенную на него. После похода отдых.
Понедельник, 1 апреля. До обеда свободное время. Потом занятия. Беседа с Д.
Вторник, 2 апреля. Дежурю. Кругом полная тишина. Могу отдаться своим мыслям... Продолжать писать? Не могу! Лучше спокойно посижу и всецело отдамся своим мечтам...
Воскресенье, 7 апреля. “И скучно и грустно, и некому руку пожать...” Прямо не знаю, за что взяться? От скуки, говорят, пьют?!. Но кто компаньон? Как раз мимо проходит Д. Захватил его, достал для него отпуск до юнды и пошли в местечко на “добычу”. Повезло! На опушке леса под первыми лучами весеннего солнца расположились... Выпили свою порцию, поговорили по душам. Хороший парень. Мне он нравится.
Вторник, 9 апреля. Ls 10. Вечером гимнастика. Готовлю программу для приезда полкового командира.
Среда, 10 апреля. Мое рождение! Но так как мы дома никогда не праздновали рождение, а только День ангела, то меня никто и не поздравил. Я купил себе в подарок плитку шоколаду. Вечером гимнастика.
Четверг, 11 апреля. Пристреливали винтовки молодым. Я опять дежурю.
Пятница, 12 апреля. После юнды занимался гимнастикой. Пришел vlt. Maršand. Внимательно просмотрел мою программу, которую я готовлю. После окончания гимнастики позвал меня к себе. Очень доволен моей идеей. Сговорились с ним “работать” вместе, но только совершенно тайно, так, чтобы даже ротный командир не знал. А потом преподнесем приятный сюрприз. Обещал снабдить нас всеми необходимыми снарядами. Поболтали вообще о спорте. Я рассказал ему из своей жизни некоторые эпизоды, он из своей. За беседой распили бутылку коньяку, которая у него уже была начата.
Мне так хотелось бы для него что-нибудь значительное сделать. Но что? Пока не представляется никакой возможности. И если ему будет угрожать какая-нибудь опасность, я с радостью пожертвовал бы своей жизнью, чтобы только его спасти. Такие люди очаровывают, захватывают сердца...
Воскресенье, 14 апреля. Rot. кот. все же пронюхал о моей гимнастической программе и попросил, чтобы сегодня я ему показал ее. Неудобно чувствую перед vlt. Maršand ’ом, но rot. кот. отказать нельзя, и я решил продемонстрировать ему только половину нашей программы: 1) вольные упражнения со штыками; 2) партерная гимнастика; 3) упражнение на коне и 4) две пирамиды. Все же он остался больше чем доволен. Лично меня поблагодарил и прочел маленькую речь на тему “в здоровом теле здоровый дух”. В 6 ч. вечера меня вдруг отсылают как patruļniek’а за Kalniņ’ем, Ozol’ом, Cickovsk’им, kar. Jekabson’oM, которые, получив отпуск, в одном частном доме перепились вдрезину.
Придя за ними, мне пришлось испытать целую муку, т.к. все набросились на меня, чтобы я “выпил бы стакан пива”. На мой ответ, что я не имею права, т.к. должностное лицо, нуль внимания. Все же мне, хотя и с большой трудностью, но удалось их вытащить. Часть, которые совершенно были пьяны, посадил на лошадь, часть отправил с d-kar. Bungā пешком. Снег адски глубокий и наша лошадь (Znotiņš) в одном месте около Baznickrog'а завязла по колено. Начала выбиваться и, упав на бок, вывернула нас всех в снег. Чуть не произошло несчастье: d-kar. Cickovskis, стараясь поднять Znotiņš’а, попал под него и чуть не был придавлен, но я в последний момент выдернул его изпод Znotiņš’a. Дома kpr. Kalniņš, по обыкновению, поднял скандал. На уговоры нашего славного фельдшера, который был в этот день дежурным
инструктором, ответил ему пощечиной в присутствии молодых солдат. Все онемели... Но и смеху тоже было. Наш фельдшер удрал в канцелярию, приоткрыл немного дверь, высунул голову и, угрожая кулаком, кричит: “Сейчас же спать! Я вам покажу! К ротному командиру! Связать его!” И Kalniņš в ответ ему: “Пропади, старая лошадь!” и к нему. Фельдшер ходу. Мы бросились к Kalniņ’ю. Dieninielcs достал от него по физиономии. Наконец, мы овладели им, затащили в канцелярию и уложили на кровать. Но лежал он недолго. Вдруг вырвался и выскочил во двор. Apsargs его не пускать, он набросился на apsarg’а; бросился к нему дежурный, Kalniņš вырвал у него штык и ударил дежурного по руке. Все же выбили у него из рук оружие и, наконец, после больших усилий, усмирили его окончательно. Идиот какой-то. Как выпьет с ума сходит. И дежурный инструктор тоже дурак. Я бы с ним долго не церемонился бы, или застрелил бы такую бешеную собаку (amatpersona полное имеет на это право, если угрожают его жизни), или связал бы и бросил бы в чоху. И главное, Kalniņš не был настолько пьян, чтобы не понимал, что делает. Вполне здраво рассуждал: “Я знаю, что наделал, но чего ищу, то найду!” Вот и пойми его психику!..
Мы все встревожены, т.к. крг. Kalniņ ’ю за такие штуки грозит самое малое полтора года тюрьмы. В конце концов все же его удалось усмирить. С тяжелым сердцем разбрелись все по кроватям.
Вот таковы эпизодики нашей солдатской жизни. Правда, все это довольно пустовато, но от скуки можно и это занести в свой дневник. Когда-нибудь под старость если только я доживу до старости приятно будет вспомнить свои юношеские годы.
Понедельник, 15 апреля. Фельдшер доложил ротному командиру о случившемся. Но доложил неофициально. Почему-то пожалел Калныня или просто испугался, т.к. у самого рыльце в пушку. Ротник призвал Калныня, произвел следствие и наконец сказал, что должен доложить полковому командиру, но доложит в “мягкой форме”, т.к. “Вы не понимаете, что делаете, и мне жаль вас...”
Ясно, что им нисколько не жаль Калныня, но боятся лишиться последнего удовольствия в джунглях; когда начальство в хорошем или дурном, или скучном настроении Калнынь их развлекает: поет куплеты (голос у него довольно хороший), играет на скрипке, гитаре. А они все в зале сидят и слушают... а иногда даже, когда подфолло, и прослезятся под его песню: “Māmuļiņ-, dzirdi... ”*
--------------------------------
*Матушка, слышишь.
--------------------------------
Да, повезло Калныню! Благодаря его голосу и скрипке может без наказания давать всем по физиономии.
Ротник сообщил полковому командиру, но только то, что Калнынь был в нетрезвом виде и на приказание дежурного инструктора идти спать отказался выполнить приказание. Кроме того, послал хороший отзыв о нем.
А если бы кто другой был бы на К. месте? пропадший человек! Такова справедливость на свете.
Получен ответ от полкового командира насчет капрала Калныня. Дело не разбирает и судить его разрешает самому ротному. Калнынь получает 10 дней домашнего ареста... А другие только за “brīvsoļi” получали по 14 часов под винтовкой и срывали нашивки. Теперь польются снова песни и... мордобой.
Четверг, 2 мая. Маленькие маневры. Приняли участие и талсиниеки -    6. rt. и пулеметная рота. На полпути по дороге в Талсы 12 klm. наша рота встретилась с шестой ротой. Произошел бой. Я командовал 3 ptš. группой. В этом бою считаю себя уничтоженным и отправленным в рай к св. Петру. Мы заняли aizstavēšanas pozīciju. Под давлением “противника” должны были .отступить в Спаре. Наш ziņnesis перепутал ракеты и вместо красной sprostuguns, подал белую atiet. Мы начали отступление. Вдруг бежит наш вирссержант и машет руками и кричит, чтобы мы шли назад на позицию. Бросились назад. Но было уже поздно. За эту шумятиху “противник” уже занял наши позиции и открыл по нам смертельный огонь. Повернули обратно. Моей группе надо было пробежать через одну дорожку. Собрал группу вместе и только скомандовал: “Через дорогу бегом марш!”, смотрю, справа с дороги застрочил по нам неприятеля пулемет. Полгруппы можно считать уничтоженной. Дальше надо было пробежать через маленькое болотце, приблизительно шагов 30. В самой середине болота я застрял в трясине. Выдернул одну ногу остался сапог. Пока его вытаскивал, вторую ногу засосало по самое колено. Вытащил один сапог остался второй. Ну и мучение было! Группа хотела помочь, но я отослал ее.
Остался один. А пулемет так и стрекочет. Даже злость взяла: помахал кулаком и ругнулся “мол, поверни свое дуло в другую сторону!” А он только смеется. Наконец с большим трудом и с потом на лице выбрался из этого проклятого места. Преодолел и поле, по которому била артиллерия, и со всеми пошли в Спаре домой. “Противник” у нас ночевал.
Пятница, 3 мая. Утром опять в бой. Но только с 6.rt. обменялись ролями. Пострелять достали вволю, .. !оежс но и устали не меньше. Но . „ t -i в моем духе, и лучше я буду Каждую неделю в “бою” обливаться потом, чем сидеть на скучном “šaušanas apmācība ”.
Vlt. Maršand назначен ротным командиром. Отдохнем как следует 2-3    месяца. Старый ротник уехал в Ригу на батальонные курсы.
Воскресенье, 5-го мая. Письмо от Татки. После ужина приехала жена vlt. Maršand’a с сыном. Попросили меня показать им мою гимнастическую программу. Остались очень довольны.
Понедельник, 6-го мая. Kpr. Kalniņš опять выбросил номер из своего богатого репертуара. На 1 час опоздал из отпуска (вчера вечером получил отпуск до сегодня 6 утра). “Эх, опоздал, так опоздал. Теперь мне все равно. Пойду к девчатам!” Захватил d-kar. Trnavskis, гитару и через балкон в лес. Вирссержант заметил. Сел на велосипед и за ними. Выслали также двух инструкторов за ними. Ну и юмор же был! Вирссержант кричит: “Stāt!’’, а Kalniņš в ответ: “Patšautene pozīcijā! Strēlnieki, aizsegā!” Забежали в лес, и Kalniņš с гитарою (изображая patšautene) бравурный марш ему в ответ. А Trnavskijs зарылся в мох и хохочет вовсю. Наконец, их окружили и вирссержант с “почетным” караулом привел их домой.
Ну, разве не идиоты?! И еще инструктор! Не думаю, чтобы он благополучно кончил свою службу. Теперь определенно получит 7 дней строгого ареста. Ему не привыкать к этому. Феномен нашей роты!
li
Умерли бы от однообразия, если бы не было у нас нашего Калныня.
Среда, 8 мая. От vlt. Maršand 'а достал патроны и “бис-винтовку”.
Поцпи на озеро стрелять. Устроил ,юун'    ~coi . ание. Занял первое место.
Удивительно хорошо стрелял. В азарте заложился с одним сослуживцем на полбутылки водки, что попаду на расстоянии 10 метров в шапку, брошенную в воздух. И что же! Даже к своему удивлению, пари выиграл. Шапку прострелил в двух местах. Но последний выстрел меня огорчил и испортил все настроение. На самой макушке березы сидела маленькая, красненькая птичка. Я приложился. Раздался выстрел и птичка упала замертво к моим ногам. Подняв ее, почувствовал сильные угрызения совести. Убил, пролил кровь беззащитной птички ради какого-то идиотского спортивного азарта!.. Впервые пролил кровь. Пробовал оправдать себя тем, что наши инструкторы и офицеры по десяткам уничтожают таких же птичек, но... все же не нахожу себе оправдания и чувствую себя настоящим подлецом. Удивительный я.
Четверг, 9 мая. Тяжело на сердце. Все думается об этой несчастной птичке... Скоро сам себя начну презирать за такую сентиментальность.
Четыре солдата 1938 года осеннего набора ушли домой. Отбухали свои 18 месяцев. Когда-то мы пойдем домой? Соскучился по свободе. Но еще твердо не решил остаться ли на сверхсрочную или нет. Ротник на этом настаивает, хочет потом отослать в военную школу. Вот если бы наша рота стояла в городе, тогда я определенно остался бы, но все время прозябать в глуши, оторванным от всего общества... Зачахну от такой жизни.
Пятница, 10 мая. Молодым сегодня стрельба.
Суббота, 11 мая. Получил от К. письмо. Подробно описывает “эпизод” с Хим. Был приглашен Хим., к одному знакомому (Гимн.) на вечеринку. Сообщил ему As, что будут и девицы. Наш Хим. франтом с полштофом в кармане явился в назначенный час. Для его прихода все было декорировано. Но каково было его удивление, когда вместо девиц он увидел просто своих друзей. Пул. с мальчиком стоял у дверей. Радио ревело. Уселись. К. прочел ему акт, после чего Медв. с березкой начал упражняться. Синекрасные полосы. “Я вас ненавижу! Такой позор! Как-нибудь иначе”. Но потом: “Да, понимаю и сознаю!” После “гимнастики” выпили полштоф, принесенный Хим. Он отказался, объявив себя трезвенником. В 11 часов вечера проводили Хим. до трамвая, пожелали ему всего благополучия. Славно! А то он чересчур уж стал игнорировать всем. Думаю, что вторая вечеринка больше не понадобится. Послал Хим. поздравительную телеграмму.
Воскрсссньс, 12 мая. Решил встряхнуться малость. Получил отпуск до 11 ч. вечера и пошел к kpr. Reide (virsdienesta instruktors). С ним распили бутылок 20 пива и, услышав по соседству звуки патефона, направились туда. Попали очень счастливо: у одних незнакомых вечеринка с пивом. Были и интернованные поляки. Откуда-то появился и крг. Zaikovskis. Приняли нас с распростертыми объятиями. Перезнакомились с поляками. Я был переводчик между ними и Reide. Пили пиво, танцевали. В 10 часов вечера пошел домой, т.к. отпуск был только до 10 ч.    вечера. Можно было и опоздать, но не хотелось. Всему надо знать меру. А в это время, пока я поклонялся Бахусу, капрал Калнынь опять выбросил новый номер. Бросил свое дежурство, patronsomu и bruņucepuri под стол и пошел куда-то кутить. Но его быстро схватили, т.к. рота осталась без дежурного, и засадили прямо в холодилку для вытрезвления. Интересно, какой ерго следующий номер? Нашивки ему недолго осталось носить...
15-го мои именины. Пригласил к Reide одного поляка. Хороший парень. Веселее проведем время...
Понедельник, 13 мая. Праздники. Утром заехал на час к Reide допить 5    бутылок пива, которые у него остались со вчерашнего дня. Впервые так рано встречаю свои именины!.. Все дело случайностей.
Вторник, 14 мая. Получил от мамы и Татки поздравления. Весь день бродил по полям и лесам. Предавался своим размышлениям. Прекрасно отдохнул. Природа и одиночество чудодействуют на меня. И почему я не художник! Мои бы картины жили бы, в них была бы вся моя душа!.. Впервые за полгода помолился.
Молитва облегчает как-то душу. Живем мы в солдатах, как животные ничего духовного. Грубеешь.
Среда, 15 мая. Мои именины и праздник всему государству. Но у нас в джунглях никакого праздника не чувствуется. Единственно, что еще напоминает праздник, это наше безделье и двойная порция со сладким. После обеда до 12 ч. ночи попросил отпуск. Меня поздравил vlt. Maršand, и я отправился к Рейде. Там уже ждал меня наш новый знакомый поляк. Послали в столовку за горячим ужином и начали пить за здоровье именинников, т.е. меня и Borisa Reide. Пели песни. Мы - русские и латышские, поляк свои польские. Довольно было весело, немало было и юмора. Потом неожиданно пришла Галинка, kpr. Meller’a дочь. Но веселиться с нами ей пришлось недолго. За нею прибежала, как фурия, ее мать. С “горя” пошли за ее отцом и притащили его к себе.
В 10 вечера пошли в лес смотреть костер, который по случаю праздника был разложен волостным старшиною. Но народу не было почти никого, и мы, немного подурачившись, пошли опять к нашему веселому столу. В 12 часов ночи был в роте. Не опоздал ни на минуту. Так отпраздновал свои именины. Но все же куда приятнее было бы, если бы праздновал в своей семье с мамочкой.
На один год еще старше стал... Хотел бы знать, при каких обстоятельствах буду праздновать свои следующие именины? Может быть, гденибудь в окопах на поле сражения? Теперь такие времена, что сегодня ложишься спать молодым, а назавтра можешь проснуться стариком...
Пятница, 17 мая. Вчера дежурил. В 1 ч. ночи пригнали резервистов. Большей частью из города Ventspils’а. Сегодня целый хаос в роте: беготня, шум, беспорядок; забирают от них частную одежду и выдают военную. Теперь опять мы в тесноте.
Суббота, 1 июня. В 3 часа ночи в полной “kaujas tērpā” отправились в Талсы в лагерь. Меня назначили в первую очередь со стариками, чем я очень недоволен, т.к. трудно будет ужиться со стариками они совсем опустились и, кроме грубостей, хамства и похабщины, ничего от них не слышишь. О дисциплине они совсем позабыли. Многие из них настоящие хулиганы, вроде: kar. Sapožņik’a, Tisen 'а, Kirilov 'а, Sergejev 'а, Kiseļev ’а. Придется три недели промучиться. В 8 ч. 30 м. утра пришли к месту назначения (23 км от Спар). Встретили своего полкового командира. Повезло нам! Как первых, поместили в помещении, а не в палатках. Холодина адская. С 11 утра до юнды отдых.
Воскресенье, 2 июня. В город никого не пускают. Мне все же удалось выбраться на 3 часа. Почуяв волю -    ожил. И неудивительно, ведь все время жил в деревушке, в полной глуши. Хотел пойти в кино, но кино закрыто, начнет работать только...
|Следующая страница дневника не сохранилась. Судя по тексту, она содержала вызов автора к следователю. Беседа состоялась в части.|
IИюнь, между 2 и 8| ... и оставляет нас вдвоем. Я прошу человека в штатском объяснить мне, почему меня вызвали. Он мне в очень вежливой форме объясняет. Вот наш разговор.
Он: Вас вызвали дать свои показания о Всеволоде Елистратове, Иване Назарове и Александре Линдише, которые состояли в организации (заграничной) в Н.Т.С.Н.П*
---------------------------------------------------------------
*    Народно-трудовой союз нового поколения.
----------------------------------------------------------------
и пояснить, в каких вы были с ними отношениях и что знаете об этой организации.
Я: С удовольствием. Расскажу все, что знаю. Задавайте необходимые для вас вопросы.
Он: Ваше место, год и день рождения?
Я: Россия, Ярославль, 1916 года, 15 мая.
Он: Русский?
Я: Русский.
Он: Православный?
Я: Православный!
Он: Ваше местожительство до военной службы?
Я: Мое местожительство: гор. Даугавпилс, где живет моя мать, но последнее время, с 1938 года июля или августа месяца, жил в Риге на Lazarelas iela. Номер дома уже не помню, но Вы можете посмотреть в мой паспорт. Снимал комнату и жил один.
Он: Ваше образование?
Я: Я окончил Вторую Даугавпилсскую Правительственную гимназию.
Он: В Даугавпилсе последнее время жили на 18 Novembra ielai
Я: Да! Потом переехал на Raiņa улицу, и теперь мать живет на Viestura улице.
Он: До Риги вы работали на железной дороге в Nīcgalei Почему?
Я: Да. Удалось получить на несколько месяцев 2 или 3 месяца
-    работу на железной дороге в Nīcgale, чтобы помочь своей матери, которая нуждается в материальной помощи.
Он: Братья, сестры, отец есть?
Я: Сестер нет. Отец погиб во время мировой войны, есть только один брат 13-летнего возраста.
Он: Что вы знаете о Н.Т.С.Н.П ?
Я: Абсолютно ничего.
Он: А вы не состояли в этой организации?
Я: Нет!
Он: Но вы ведь слышали о ней от Вс. Ел исгратова, А.Линдиша, И.Назарова. В каких отношениях вы были с ними и где познакомились?
Я: Я знаю их по обществу “Сокол”, где раньше, живя в Даугавпилсе, сам состоял членом. Отношения с Елистратовым у меня были дружественные, т.к. знал его еще с времен гимназии и в “Соколе” он был моим помощником как инструктор по гимнастике. Слышал от него слова во время сокольских бесед, что надо быть порядочным, честным человеком, воспитать в себе идеализм и не делать другому того, чего не хочешь себе. На политические темы не разговаривали, т.к. я вообще политикой не занимаюсь и посвятил себя всецело гимнастике. Иногда бывал он и у нас в гостях. О двух других ничего особенного сказать не могу, т.к. знаю их только по “Соколу”, да и к Линдишу заходил в парикмахерскую бриться.
Он: Значит, вы их знаете только по “Соколу”?
Я: Да. Только по “Соколу”.
Он: Но Елистратова знали еще в гимназии? Были в одном классе?
Я: Нет. Он был в старшем классе и раньше меня кончил, после чего поступил в университет.
Он: Разве вы не получали от него никакой литературы или брошюры с именованием этой организации? Может быть, от других?
Я: Получал сокольскую газету, которая разрешена была правительством и всегда находилась на столе в обществе. От других ничего не получал.
Он: Как название этой газеты и на каком она была языке?
Я: ...Не помню... Да, не могу вспомнить, т.к. это было очень давно. Помню, что она была на русском языке и сокольская газета.
Он: Но, может быть, на ней было заглавие Н.Т.С.Н.П.? Припомните!
Я: Нет. Этих букв я не видел.
Он: Какого же она была содержания и где издавалась, в Латвии?
Я: В ней больше всего писалось на сокольские темы, о гимнастике, хроника сокольской жизни, стихотворения. Издавалась же она, насколько мне память не изменяет, в Югославии в Белграде.
Он: Ах, из-за границы... Белграде... И часто она приходила? Кто
же получал ее?
Я: Ну, в месяц раз, два. Не больше. Присылалась она на имя общества.
Он: Разве больше никакой газеты или брошюры не присылали? А вы лично не получали никакой газеты из-за границы?
Я: Получали ли мы еще какуюлибо газету, не знаю. Не приходилось видеть. Я же лично... да, помню, однажды я получил по почте газету с почтовой маркой Югославии. Это была сокольская газета. Был удивлен этому, т.к. никогда ее не заказывал и не знаю, кто мне ее прислал. После этого стал получать каждый экземпляр в продолжение, наверное, года.
Он: Когда начали получать и когда получили последний экземпляр?
Я: Хорошо уже не помню. Так, года 4 тому назад. Последний же экземпляр получил, когда жил на 18 Nov. улице, перед самым переездом на новую квартиру.
Он: У кого заказали ее?
Я: Ни у кого.
Он: Что из себя представляет общество “Сокол”?
Я: Русское гимнастическое общество.
Он: Общества цели, идея?
Я: Отвечу кратко: “В здоровом теле здоровый дух”. Идея создать крепких и сильных людей, чтобы с честью могли бы послужить государству, а также воспитать через гимнастику духовно сильных людей. Отважных, смелых, с сильной волей, честных. Мне пришлось бы очень долго говорить, вы можете осведомиться в министерстве внутренних дел о сокольском обществе, т.к. оно утверждено правительством.
Он: На каком языке говорят в обществе и кто председатель?
Я: Говорят как на русском, так и на латышском языках. Как кто. Председатель с/г. Зубарев.
Словом, расспросил меня очень подробно о “Соколе”. На сколько групп разделяются гимнасты, сколько членов, кто может поступить в общество и т.д. Наконец: С какого года вы состоите в обществе и какой пост там занимали?
Я: С 1932 года. И так как был лучшим гимнастом, то назначен был руководителем. Потом занимался с подростками. Часто устраивали совместные вечера с айзсаргами и мазпулками*.
--------------------------------------
* Мазпулки детская организация типа скаутской, но с ярко патриотической окраской.
---------------------------------------
Он: Ах, так!.. Ну, а что вас побудило поступить в общество?
Я: Только гимнастика. И т.к. это единственное гимнастическое общество было в Даугавпилсе, то я и решил туда поступить. Кроме того, я сам русский и приятнее находиться в своем обществе.
Он: О политике там тоже говорили?
Я: Я не слышал. Читали иногда доклады на сокольские темы, а также литературные читки русских классиков. Это все.
Он: Значит, Елистратов вам больше никакой литературы не давал? Но почему вы ему платили какието деньги за что-то?
Я: Больше ничего я от него не получал. И деньги ни на какую литературу ему не давал. В долг, конечно, приходилось давать и даже брать, но это, думаю, не относится к делу?!
Он: Часто с ним встречались и с другими двумя?
Я: С ним иногда, как с хорошим знакомым, приходилось бывать на вечерах, иногда заходил ко мне помочь подготовлять экзамены, а иногда, как и молодые люди, заходили
выпить в какой-нибудь ресторан, но очень редко. С другими встречался только в “Соколе” или на сокольском вечере.
Он: Значит, денег ни на какую литературу ему не давали?
Я: Нет!
Он: Может быть, он говорил чтонибудь против государства?
Я: Ничего подобного от него не слышал. Наоборот, он всегда говорил, что мы, русские, должны быть благодарными Латвийскому государству за то, что оно дает нам возможности свободно жить, работать, учиться.
Он: Какие еще у него были знакомства и с кем он дружил?
Я: Пол-Даугавпилса. С кем он дружил? В частную жизнь его не вмешивался. Да мне это и неинтересно было.
Он: Часто видели его с Назаровым и Линдишем?
Я: В “Соколе” встречались все вместе. В частной жизни не приходилось их встречать вместе. Конечно, если встречались на улице, то как знакомые разговаривали. Следить же за ним не имел никакого основания.
Он: Вы под судом были?
Я: Никогда. Мать всегда прививала мне честность и порядочность.
Он: Как идет на военной службе?
Я: Спасибо! Очень хорошо. Пользуюсь любовью и доверием всего начальства.
Он: Противогосударственной деятельностью когда-нибудь занимались?
Я: Никогда. Пока еще не было на что роптать.
Он: Когда кончаете службу?
Я: Это знает только военный министр. Надеюсь, все же больше 18 месяцев служить не буду.
Он: Хорошо... Значит, про Н.Т.С.Н.П. вы ничего сказать не можете, литературу от 3-х упомянутых не получали и денег Елистратову за литературу не платили?
Я: Нет!
Он: А на военной службе часто получали от Елистратова письма?
Я: Раза два или три за всю службу, 13 месяцев. Поздравление с праздником или осведомление о моем здоровье.
Он: А почему вы жили один в Риге и чем занимались в свободное время?
Я: Мать нуждалась в моей материальной помощи, а в Даугавпилсе службу невозможно было достать. Пришлось бросить семью и ехать в Ригу в поисках работы. В свободное время ходил в L.V.B.*
------------------------------------
*    Латвийское легкоатлетическое общество.
-------------------------------------
заниматься спортом.
Он: Что за служба у вас была?
Я: Служил в Rīgas pils. uzņēmumu valde**
-------------------------------------
** Управление предприятий Рижской городской управы.
-------------------------------------
как чертежник. Получал Ls 4,40 в день.
Он: Спасибо за сведения, но еще один вопрос: Н.Т.С.Н.П. отделение заграницы у нас в Латвии? И сколько в этой организации членов?
Я: Я уже ответил вам на этот вопрос: не имею никакого понятия, и т.к. сам не состою в этой организации, то не могу удовлетворить ваше любопытство. Теперь разрешите мне задать вам несколько вопросов. Разве что-нибудь особенное с ними случилось, что так подробно о них расспрашиваете? Они арестованы за противогосударственную деятельность? Интересно, в чем их обвиняют? И почему меня ставят в связь с ними? Меня в чем-нибудь подозревают? Или вся моя вина в том, что я был в одном с ними обществе и был знаком с ними? Прошу объяснить мне.
Он: К сожалению, я не могу ответить вам на ваши вопросы, т.к. сам еще не знаком с делом. Мне прислали бумаги, по которым я должен был задать вам мои вопросы. Больше я ничего не знаю.
Я: Разве нашли, что “Сокол” вредная организация? Ведь было разрешено самим vadonis'ou.
Он: Об этом я не знаю.
На этом наш разговор кончился. Все мои показания записал на розовой бумаге (izmeklēšana) и мне надо было подписаться.
Наш разговор длился 2 часа 10 мин. Сильно обескуражен. Но был совершенно спокоен. Интересно, что могло с ними случиться? Разговор наш происходил очень спокойно, но он все время старался меня с чегото сбить. Еще раз прочел свои показания. Написано в очень хорошем духе. Но, думаю, что на этом еще не кончено. Продолжение последует. Написал матери письмо. Рассказал о случившемся и попросил, чтобы она мне более яснее осветила все происходящее в Двинске, если только она что-нибудь знает.
Весь вечер провел в размышлениях...
Воскресенье, 9 июня. (Лагерь). В 2 ч. дня отправился в город. Сильно нуждался в отпуске. Идя в город, встретил Done j-dz. Пару часов с ней проболтал. Выяснил недоразумение, которое произошло по вине kpr. Reide. Оказывается, она говорила и думала совсем про другого, он же вообразил, что это был я, и вот произошла у нас эта странная встреча. Рассказали друг другу недоразумение, поругали Reide и разошлись. Продолжать знакомство с нею не собираюсь, т.к. хотя и гимназистка, но настоящая деревенщина, и вдобавок еще взбалмошная и с безобразными ногами и грубым лицом. От нее пошел прямо к павильону, чтобы в одиночестве привести свои мысли в порядок и отдохнуть хоть пару часов как душой, так и телом. Заказал себе тиронские сосиски и бутылку пива. Но долго сидеть в одиночестве не пришлось. В отдельном кабинете, рядом со мною, кутила одна веселая компания. Вдруг вышла из кабинета одна женщина и увидев “военного, сидящего и одиночестве”, несмотря на все мои протесты, затащила к себе. Оказывается, она со своим мужем и двумя братьями справляют вроде именин и не может допустить, чтобы “представитель армии сидел в одиночестве”. Я сам был солдат и знаю вашу жизнь, н вы мой почетный гость, проговорил заплетающимся языком ее муж и наполнил мне рюмку водки. Начались чокание, речи. Вы нам нравитесь, и на Jāņa*
--------------------------------
*    Лиго, Иванов день
--------------------------------
прошу вас к себе в гости. Захватите еще двух своих товарищей, и мы проведем время, как истинные латыши! Мой муж за вами зайдет в роту. Я, конечно, обещал, но высчитал, что на Ивана будем ужо в Спарах, но чтобы не “испортить им Ивана”, назвался kpr. Калнынем. Он должен сменить меня в лагерях и найдет уже готовое теплое место, приготовленное мною. Он больше подходит к такой компании: может пить как лошадь и умеет тренькать на гитаре. В 9 ч. 30 м. распрощался до Ивана и домой на юнду.
Очень долго не мог заснуть. Мешают мысли о моем субботнем следствии. Хуже всего то, что ничего не знаешь, полная неизвестность.
Вторник, 11 июня. (Лагерь.) Обычное учение. Ознакомились с танком - боевым. Довольно старомодная машина и очень неуклюжа. Теперешние модерные танки, более опаснее для пехоты, но все же не гак страшен черт, как его малюют.
Среда, 12 июня. (Лагерь.) Неприятное письмо от Гимн. Его брат серьезно болен. Черт знает что творится. Меня, кажется, хотят засыпать одними неприятностями.
А в мире тоже хаос. Италия вчера присоединилась к Германии и объявила войну Англии и Франции. Еще больше в Европе крови, еще ужаснее мировой пожар!.. Что-то будет с нами? Ничего хорошего теперь нельзя ждать. Чем дальше, тем хуже.
Пятница, 14 июня. (Лагерь.) Бой вместе с танками. Довольно интересно. Все же я доволен, что в лагере. Хотя и труднее, чем в наших джунглях, и полковой командир и батальонник на каждом шагу встречаются, но зато интересно. За эти две-три недели больше научился, чем в Спарах за полгода. Производим настоящие учения, по всем правилам военного искусства.
Принимают участие с нами, пехотинцами, и пулеметчики, и минный взвод, и противотанковый взвод, и пехотная артиллерия. Каждое занятие вроде маневров. Погода стала проясняться, и солнце дает себя почувствовать.
Суббота, 15 июня. Сегодня все военные ходят взволнованные и угрюмые. Встревожило всех сообщение по радио. Советские войска пересекли вдруг границу. Произошло столкновение с латышскими пограничниками. Три латыша убиты, около десяти забраны советскими войсками. И с чего им вздумалось поступать таким путем. Ведь они и так сидели в Либаве и Митаве!?
Мировые события не прошли и мимо нас.
Начинается! Одновременно с переходом нашей границы, перешли и литовскую и заняли всю Литву.
После ужина приказ: приготовить полную боевую форму и в сумку походную все необходимые вещи, .как белье, верхнее и нижнее, ботинки, личные свои вещи и проч. и проч.
Начинается укладка вещей. Но отдать надо справедливость все наши ребята приняли эту вещь довольно спокойно. Даже во время укладки вещей горланили и пели песни. Думаю, что это оттого, что многие еще не понимают всего серьезного положения. Резервисты же встревожены больше всего. Некоторые даже плакали. Не удивительно, только призвали на повторную службу, разлучили с матерями, женами, детьми и вдруг такая trauksme.
Я не чувствовал почти ничего. Какое-то полное безразличие и спокойствие. Механически подчинялся всем распоряжениям.
Больше всего меня тревожили мои вещи: мой дневник, книги, письма. Оставить не мог никак; потерять дневник, значит, потерять все свои долголетние труды и лишиться как бы своей души, всего прошлого. А забрать все с собою невозможно. Ранец и так набит так, что ломает спину. Все же решил перенести все трудности и взять все с собою. Уничтожил только часть писем. Многие легли спать в полураздетом виде. Всю ночь ждали приказа о выступлении. Но куда?
Воскресенье, 16 июня. (Лагерь.) Ночь прошла спокойно. Но все ждут, ждут чего-то. Чтобы убить свое нетерпение, поем песни. Наконец, “что-то” дождались. В 7 часов вечера снова приказ: приготовиться в поход. Снова начинается складка вещей. Многие утром успели опустошить свои ранцы. Сложили на повозку одеяла, подушки, сенники и личные свои вещи. В ранце оставили только самые необходимые свои вещи: по одной смене белья. Мой дневник у меня в ранце. Также бутылка кофе и кусок черного хлеба. Ведь никто не знает, что будет с нами ночью и завтра.
В 9 ч. 30 м. команда всем становиться. Приготовили газовые маски, раздали всем боевые патроны по 30 штук. Магазины patšautene наполнены все патронами. С собою 6 магазинов (в магазин входит 47 патронов) и резерв с амуницией на повозке. Э-э! Значит, дело не шуточное. У многих лица вытянулись, но полное спокойствие. Прямо удивительное. В 10 часов двинулись в путь по дороге в Спаре.
Сказали нам, что, вероятно, по дороге встретим советские войска. Значит, бой?! Но как долго мы можем продержаться? До последнего патрона? Но все же бой может быть.
Больше всего встревожен наш Бот. Даже смешно.
Впереди идут patruļnieki. Мы движемся безмолвными тенями. Только набавляем шаг. Усталости не чувствуется.
Что я лично чувствовал? Откровенно говоря ничего. Шел как будто на учение со своей первой группой, хотя и сознавал всю серьезность нашего положения и что каждую минуту можем умереть. Да, я ждал смерти, и, поскольку теперь могу анализировать свои чувства, с каким-то нетерпением и любопытством. Ни капельки боязни, как будто жизнь мне безразлична. Только особенное какое-то нетерпение: скорее бы, скорее бы!.. На минуту защемило сердце, когда вспомнил о своей матери. Послал ей воздушный поцелуй; свое, может быть, последнее “прости!” и старался больше не думать.
На полдороге от Спар встретили гонца от нашего ротного командира. Все насторожились. Новый приказ: ни в коем случае не стрелять, даже и в том случае, если откроют огонь по нам. Пропустить советские войска и обойти их. От этого приказа как-то покоробило. Держать в руках оружие и быть застреленным без единого сопротивления!.. Не лучше ли пулю в лоб самому себе. Я приготовился к самому худшему. Единственная надежда была, что советские войска не будут стрелять. Ведь они не бандиты. К чему им стрелять, если мы не препятствуем им! В таком настроении в 2 часа ночи пришли в роту. Закусили и легли спать.
Понедельник, 17 июня. А за это время пока мы в Tals'ах готовились к походу и шагали домой, в роте произошли следующие события. Впереди нашего дома заняли главные позиции. Priekšpostenis выставили около Gulbja ez*
-------------------------------
*    Озеро Гулбыо.
-------------------------------
с задачею, когда увидят приближающиеся советские войска, сообщить на позицию по телефону (полевому), открыть огонь (предполагали, что после нашего выстрела советские войска развернутся для боя) и самим сесть на велосипеды и быстро отступить на главные позиции. Если же не будет возможности ехать на велосипеде бросить их и пробираться лесом.
Мы были назначены прямо на позиции как подкрепление. Priekšpost. начальником был назначен крг. Rubenis. Его жена, узнав, что муж идет на первую линию, несмотря ни на какие уговоры, пошла с ним. Но в воскресенье ночью свыше был получен приказ оставить позиции и вернуться в роту. Пропустить войска без единого замешательства. Сразу же был выслан гонец к нам. Когда kpr. Ruben’a позвали к полевому телефону, он так быстро бросился, что зацепился ногою за рельсы и разбил себе чашечку. Нога сильно опухла и его пришлось на велосипеде привезти. Все смеялись, что без боя первый раненый.
И слава Богу, что вовремя был дан приказ! А то произошло бы бесполезное кровопролитие.
Вот что нам пришлось пережить за эти два дня! И сколько переменилось чувств!..
Сегодня весь день носили в погреб муницию, которая прибыла к нам из Тале в субботу и воскресенье.
Если встретимся с советскими военными, то должны держать себя по отношению их корректно и вежливо. Снова разгрузили ранцы... Для чего они теперь нам? Мы теперь под покровительством великой и непобедимой советской армии. Вчера советские войска заняли все латвийские города. Интересно, как переживает все эти события город? Мы ведь живем в полной глуши и до нас доносятся только отдельные слухи.
Но вечером вдруг призывает к себе в канцелярию vlt. Maršand и заявляет, что я завтра утром еду в Ригу в командировку и отвезти в больницу kpr. Ruben’a. Эту весть встретил с большой радостью. Вопервых, вырвусь из своих джунглей, во-вторых, попадаю в Ригу в самое интересное время. O’kef.
Вторник, 18 июня. Spāre-Rīga. В б часов 30 минут заехал на казенной лошади за капралом Рубеном. В 7 часов наш поезд тронулся в Ригу. Подъезжая к Риге, как-то странно стало на сердце. Понтонный мост, железный мост со всех сторон окружен советскими танками. В 11 часов дня вылезли из поезда. Первое, что бросилось в глаза, вся площадь перед станцией наполнена советскими танками. По многим улицам нельзя ходить, но военным везде путь свободный. Стали искать извозчика. В это время встретил Аполлину Александровну. Осведомился о здоровье Валентины. Она живет великолепно и получила повышение у Светланова, куда я ее устроил. Между прочим, о Вале почти совершенно забыл. Любви к ней нет никакой. Только иногда горькая обида за ее черную неблагодарность и свинское отношение. В университет пс выдержала провалилась. Наконец поймали извозчика. Отвез Ruben а в больницу и пошел в штаб. Потом часок прошелся по улицам Риги и зашел к тетушке Веры на ее службу. Плотно пообедал. И поехал к Афанасию. С ним провели прекрасно время. В К) ч. вечера вдруг вваливает Евсей с женой и сыном. Приехал прямо из Двинска. С радостным возбуждением начал рассказывать, как в Двинске встречали красные войска, как народ забросал их цветами, сердечно встречал с красными флагами и т.д.
-    Даже я бросился на танк, обнял советчика и чуть было не расцеловал его! Ну и покричал же я! Да здравствует коммунизм, да здравствует красное рабочее знамя! Я раньше говорил, что наша возьмет. К черту Ульманиса. Кишки ему долой! Теперь еще надо перерезать всех буржуев... Ну и покричал же я! Полиция многих усмиряла. Принимало участие и войско наше, которое било бедный народ. Теперь я счастлив!
И как начал молоть, так что нам невозможно было промолвить ни слова. От его крика адски разболелась голова, и я рад был, когда покинул его и отправился на станцию. Узнал от него, что Левушка |брат| уехал в деревню к Мончинским. Мама устроилась в Погулянке. Да был еще у Татки Исае|вич?|. Пару часиков поболтали. Достал у нее советские папиросы, которые у нее в большом запасе. Так же пуста и легкомысленна, как и была. На улице после 10 ч. вечера никто не имеет права появиться, кроме военных.
На каждой улице патрули, как латышские, так и советские. Вчера хулиганы хотели устроить демонстрацию. Бросились на полицию и айзеаргов, начали их избивать, те в свою очередь открыли огонь]?|. Советские танкисты, видя, что полиция не в силах сама справиться, спокойно открыли по хулиганам огонь. Много убиты, больше ранены. Мне рассказал Жорж, который сам это видел. Я лично видел на Мариновской |!| улице разбитые окна и следы пуль. Принимали в этом беспорядке больше всего евреи и пьяные рабочие. Спиртные напитки запретили продавать. Советские войска потребовали полной дисциплины и порядка. Замечательно!
Полпервого ночи сел на поезд. Четыре лата сэкономил с этой командировки. Был дан на полный билет, но я рискнул купить полбилета. Получил и от дядюшки Ls 2,50 на собственные расходы.
В общем, поездкой больше чем доволен.
Среда, 19 июня,После поездки чувствую себя довольно утомленным, но дух зато мой окреп. В 6 часов произошло большое несчастье. Одна группа поехала кататься на лодке под руководством kpr. Ķere, этого полного идиота. Начали валять дурака. Солдат Церцинь выпрыгнул из лодки и поплыл к берегу; лодка была в метрах 20 от берега. Но так как он был пловец ниже всякой критики или по другой причине, нам неизвестной, то сразу же пошел ко дну. Даже ни разу не показался над водою.
Солдаты и Кеге растерялись и не подали ему никакой помощи, хотя он и был в нескольких шагах от них. Только через 1 ч. 15 минут нашли тело Церциня. Вызвали доктора. Но все усилия не привели ни к чему. Церциня не вернули к жизни. Жаль парня. Хороший был человек и исполнительный солдат. Вот где и при каких обстоятельствах нашел свою судьбу. Вечная ему память!
И кто знает, где нас стережет смерть. Надо быть каждую минуту готовым. Странная человеческая жизнь. Рождаешься, живешь и потом опять куда-то пропадаешь. Куда? Вот этот вопрос не разрешили умнейшие умы мира. Человек все победил, но смерть, природа сильнее человека царя и властелина Вселенной. Часто я задумывался над жизнью и смертью, но взгляд мой остался прежним, который я описал в дневнике номер пять и номер четыре. Теперь ведется следствие по “делу Церциня”. Ķere предстоит полевой суд, т.к. он без разрешения поехал на лодке и купался, тогда как купаться категорически запрещено. Часть вины в смерти Церциня лежит на нем.
Еще меньше стало одним человеком. Но что это значит для мира, когда в один день на поле сражения умирают по тысячам сразу! Нам, европейцам, надо привить японский фатализм, тогда веселее будет жить на нашем сереньком свете.
Приехал наш старый ротник kpt. Viītoliņš с курсов. Приступил к исполнению своих обязанностей.
Четверг, 20 июня. Kaujas mācības.
Aizstāvēšana. Т.к. взводный командир должен был заняться какими-то особенными делами, то оставил меня своим заместителем. Я провел занятия самостоятельно и довольно хорошо.
Суббота, 22 июня. Похороны Церциня. Приехал из Тале военный оркестр. Из его семьи была одна сестренка. Церемония прошла довольно трогательно. Могила вся усыпана цветами. Но для чего ему теперь все это!..
К вечеру все забыли о Церцине. Пели песни, играли в волейбол. Как ничего и не бывало. Бездушные все же люди. Но, откровенно говоря, чего посторонним убиваться?! Сегодня он, завтра мы. Таков закон природы. А бедная его мать?.. Каково ей? Потерять единственного сына, и в самый расцвет его жизни. Ужасно!
Воскресенье, 23 июня. Завтра “праздник Ивана”. Весь день украшали помещение зеленью и плели венки. В 6 часов вечера за мной vlt. Maršand прислал своего сына. Думал, что-нибудь особенное, оказывается, просто хочет выпить со мной кружку самодельного пива. Жена предложила мне пирожки. Поговорили о последних событиях, о частной моей жизни. Право не знаю, почему они чувствуют ко мне такую симпатию? Считают меня честным, порядочным и интеллигентным человеком. Все-таки у меня большое счастье, что завоевываю доверие и любовь всех людей.
В восемь часов вечера слушали по радио речь министра внутренних дел. Говорил о великой коммунистической идее и славил непобедимую Красную Армию, с которой у нас теперь единая “мысль и работа. Вся надежда у нас только на непобедимую Красную Армию. Да здравствует наш великий друг!” таковы были его последние слова. Старое правительство смещено. Ульманиса кроют почем зря. Враг народа! Пока до выборов Сейма назначено новое правительство...
В 9 часов сели за стол. Пели Līgo, пили квас. Ужин был довольно хороший для армии, но все как-то не клеилось. Вечер прошел довольно скучно и неорганизованно. В 12 часов разбрелись все по своим койкам.
Июль месяц 1940 года. Новые законы, новые реформы. Манифестации. Митинги. Также в армии полная свобода. Можно говорить на всех языках мира, принимать участие во всех митингах, манифестациях. Начальство должно пускать чаще, чем раньше, в отпуск. Появились коммунистические газеты: “Коммунист”, “Cīņa ", “Пролетарская правда”. Газеты “Сегодня”, “Сегодня вечером” закрыли.
Вот что коммунистическая партия потребовала:
1.    Свобода слова, собраний, печати.
2.    Легализировать коммунистическую партию.
3.    Немедленно распустить и разоружить    организованных айзсаргов.
4.    Привлечь к суду всех активных участников переворота 15-го мая во главе с Ульманисом.
5.    Очистить армию и весь государственный аппарат от реакционных элементов.
6.    8-часовой рабочий день всем рабочим и служащим.
7.    Ликвидировать “Darba centrāle”*
-------------------------------
*    Организация, ведавшая трудоустройством (в том числе и принудительным).
-------------------------------
и все фашистские камеры**.
-------------------------------
** Огосударствленные профсоюзы.
-------------------------------
8.    Ликвидировать задолжность трудового крестьянства и уменьшить налоги.
9.    Обеспечить землей безземельных
и малоземельных крестьян за счет “серых баронов”.
10.    Передать все кооперативы в руки потребителей и изгнать из правления всех ульманисовских насаженных грабителей.
11.    Полное равноправие всех наций, языков и религий.
12.    Принять обратно на работу всех уволенных из-за политических убеждений рабочих и служащих.
Наши ребята все взбудоражены. Поют советские песни, просятся беспрестанно в отпуск и как будто ждут чего-то...
Разговоров теперь больше чем надо. Кто был в отпуске, рассказывают кто что. В городе открытые концерты, которые дают советские войска, песни, музыка льется беспрестанно. Латвийские войска ходят вместе на парады с советскими войсками под общим красным флагом. С советскими солдатами ведут тесную дружбу.
Некоторые хулиганы рассчитываются с полицией, айзсаргами. Но их за то сильно наказывают. В Ventspilī, например, был такой случай (рассказ еврея kar. Rolova): несколько человек напали на одного айзсарга. Начали его избивать. Он вырвался и начал убегать. Но его окружили. Видя, что не избежать побоев, вынул револьвер и застрелился.
Не удивляюсь этому. Смена власти никогда не бывает спокойна. Еще у нас ничего, в 17-м году было хуже, убивали людей сотнями. Новое правительство приложило все усилия к подавлению беспорядков. Слава Богу, что мы живем в джунглях и вдали от городского шума...
Пятница, 5 июля. Сегодня в роте новости (семейные). D-kar. Ozol’a разжаловали за patvaļīgo prombūtni и за то, что, быв посаженным в чоху, сломал замок и ушел к знакомым барышням.
Теперь недолго ждать и разжалование Калныня. Он еще раньше заслужил, чем Озол, но его счастье - его голос. Все же теперь и голос его не поможет. Долго, думаю, не придется ждать с его стороны какого-нибудь нового номера.
Воскресенье, 7 июля. Как будто угадал про Калныня. Вчера во время моего дежурства он отпросился у ротника в отпуск до сегодняшнего дня 9 часов утра. Ждем его час, два, три, четыре, а его нет как нет. Послали патрулей. Он, с ног долой пьяный, в одном частном доме, и отказался идти в роту: мне надо, чтобы господа за мною приехали, и обязательно на лошади. Пешком я не привык ходить. Запрягли лошадь, отправили меня за ним. Смотрю, а он лежит в саду; в одной руке кружка пива, в другой скрипка с порванными струнами. Забрали его, отвезли домой. Теперь ему этот номер не сойдет.
Понедельник, 8 июля. Наконец, больше не выдержал. Впервые обратился к ротному командиру с жалобой на kpr. Кеге. Получил 5 дней ареста. Впервые такого вредного человека и хама встречаю. Скрежещет зубами, но от бессильной злости только портит себе нервы. Я совершенно игнорирую им, и это его еще больше бесит. После юнды сварил наконец ликер. Отнес попробовать и vlt. Маршанду.
Вторник, 9 июля. В обеденное время пришлось ехать гонцом на велосипеде в Pastende, за документами из полкового штаба. Пришлось два раза ехать туда и назад. Жара невыносимая. За то освободили меня от занятий, но в 7 часов вечера вдруг trauksme. В 14 klm. лесной пожар. Часть поехала на лошадях, часть, в том числе и я, отправились пешком. Дорога паршивая, но все же побили рекорд. 14 klm. проделали за 2 часа. Мне вышло двойная порция: Pastende и эта trauksme. Но пожар удалось потушить до нашего прихода. Отдохнув час, пошли в обратный путь. Всего мне пришлось сегодня совершить 70 klm. Ноги малость побаливают.
Среда, 10 июля. Сегодня ротный командир освободил нас от занятий за вчерашний день. В 12 часов собрал всех на беседу. Беседовали о перемене власти. Призывал нас к порядку. Хвалил новое правительство, наконец, начал высказывать нам свои личные мнения и впечатления: “Я, товарищи, каждым правительством доволен. Я - солдат! И честно буду всем служить. Была бы у меня должность только была бы сыта моя семья...” Я его понимаю: каждый человек хочет жить, но от его особенного шкурничества очень уж тошнит всем солдатам. Ведь когда-то был ярым националистом, всех подозревал в коммунизме, крыл почем зря жидов, завел у себя чуть ли не настоящий шпионаж, в общем, самый усердный из усерднейших был, а теперь вдруг сразу переменился и еще более усердным стал, чем был раньше. Почем зря кроет старую власть, чуть ли не захлебывается, когда говорит о коммунизме, восхваляет русских, Красную Армию, когда раньше слабее и хуже Красной Армии в мире не было... Удивительно, что человек сразу так резко смог переменить свои убеждения, идеи. И сразу потерял свое достоинство; чуть ли не перед каждым готов унижаться. Можно сказать, что у него почти единственная работа: перед всеми извиняться перед офицерами, инструкторами, солдатами. “...Может быть, я раньше в чем-нибудь несправедлив был перед вами? Извините!” Прямо противно становится и стыдно за него! Все солдаты смеются. Хотя бы немного имел бы собственную гордость, собственное Я. Вот и имей уважение к таким! Конечно, переделаться многим надо, но не так уж подхалимствуя, вызывая ироническую улыбку у всех солдат. На юнде молитву больше не поем. Получили новый приказ: во время юнды вместе с латвийским поднимать и флаг Советского Союза.
Четверг, 11 июля. Сегодня наконец во время юнды деградировали крг. Калныня. Доигрался!..
Суббота, 13 июля. Сегодня впервые приехал к нам полковой политвоспитатель (в чине подполковника, раньше был v.v). Осведомил обо всем происходящем. Просил, чтобы мы голосовали за единственный список номер 1. Говорил хорошо. Речь настоящего агитатора. Видно, парень с башкой. После его провожали с музыкой и песнями. Выбрали sakarniek’а между солдатами и политическим воспитателем, который должен заботиться о благосостоянии солдат и доносить все просьбы и жалобы солдат политвоспитателю. Солдаты сразу зашумели, сразу заволновались... Вероятно, будут беспорядки, т.к. многие солдаты не совсем понимают, что произошло. Думают, что если наступила свобода, то дисциплина больше не должна существовать, можно хулиганить. Но разве в Красной Армии нет дисциплины, разве они допускают хулиганство?..
Воскресенье, 14 июля. В 10 часов утра вся рота построена. Ротник вручил мне латвийский флаг, крг. Kaire советский флаг, и строем пошли на голосование. Голосование произошло следующим образом:
подходили к столу, подавали паспорт, получали листок номер 1 (за рабочий блок), складывали его тут же на четыре части, на него ставили печать, и опускали листок в урну. После чего отмечалось в паспорте, что ты голосовал. Вычеркивать имена или вписывать никто не имел права.
После голосования весь день были свободны. Впервые сегодня взвился у нас красный советский флаг.
Понедельник, 15 июля. Сегодня к нам приехали красноармейцы. Устраивают на берегу Gulbju ezнародный вечер. Программу ставили русские. Казачок, танцы, песни, акробатические номера, кино: советский японский бой при Хассано.
Я, к сожалению, не мог быть на этом вечере, т.к. плохо себя чувствовал и был освобожден на два дня. Увижу еще не последний раз. Только все начинается. До трех часов ночи сидел слушал радио и писал дневник. Полное одиночество и тишина. Музыка, я и мои мечты. Отдохнул душевно... Очень рад!
В 1 ч. ночи вдруг подходят ко мне Маршанд и его жена. Рассказали о программе, Маршанда жена угостила меня клубникой. Впервые в этом году ел клубнику. Право не знаю, чем бы я мог бы отплатить своему командиру за такое чуткое отношение ко мне... Но, может быть, когда-нибудь возможность... С какой радостью я для него сделал бы что-нибудь “особенное”.
Вторник, 16 июля. Получил от своего дядюшки Афанасия письмо. Пишет, что его на работе выбрали в комитет за председателя. “Наконец, дорогой племянник, мы дождались настоящей свободы! Теперь и рабочий народ может вздохнуть полной грудью и выйти из своих берлог. Да здравствует Красная Латвия, да здравствует коммунизм!..” Я поспешил его поздравить и пожелать ему и в дальнейшем полного успеха.
Получил еще письмо и от Верочки. У нее большое горе: муж серьезно болен и отослан в санаторию.
Да, в жизни так бывает: одним счастье, радость, другим же в это же самое время горе, несчастье, страдание. Жизнь меняется, как времена года...
Четверг, 18 июля. Vlt. Maršand’а сын болен. Он попросил меня подняться наверх к сыну и немного поболтать с ним. Потом присоединились к нам сам Maršand и его жена. Весь вечер провели в беседе на различные темы, как например: о спиритизме, снах, о человеческой душе, идеализме, материализме.
Я рад, что с ними хоть могу иногда “разрядиться”, а то совсем заглох бы в этой глуши, среди грубых и малоразвитых солдат. Кроме грубости, матерных слов и простого, циничного рассуждения о “жизни” ничего и не слышишь. И попал же я в роту: все одинаковы, все как на подбор.
Пятница, 19 июля. Утром стрельба.
8    и 9-е упражнение в ptš. 8-е упражнение: колонна на расстоянии 800 метров и кавалерист на 700 метров. Каждая фигура покажется на 10 сек. За это время лежа с 18 патронами надо обстрелять эти фигуры. Если обстреляешь только одну упражнение не исполнено.
Я стрелял великолепно, хотя и погода была паршивая: шел мелкий дождь и было темно. В первую фигуру всадил 4 пули. Выпустил всего 14 пуль. Если бы попал бы еще одну пулю, получил бы отпуск. 9-е упражнение (pretaviācijas šaušana). Расстояние 25 метров. Движущийся аэроплан. Пока он “пролетает” расстояние в 20 метров с 8 патронами надо попасть 5. Обстрелял с 8 патронами. Попал 7.
После обеда поднялся наверх к Маршанда сыну. Разговаривали о спорте.
Ротный командир выписал мне отпуск домой на 6 дней, но т.к. в это воскресенье должен быть маленький “бал” на берегу Gulbju озера, то попросил меня отложить свой отпуск до понедельника и приготовить гимнастическую программу, “чтобы показать Спарам, что и мы кое-что умеем”. А за это он мне прибавит еще два дня отпуска. Согласился. Но что придумать, чтобы за один день могли бы подготовиться к выступлению?! Задача не легкая. Но попробую.
Суббота, 20 июля. Собрал свою “труппу”, составил программу, отпросился от занятия и усердно начали тренироваться. Ребят загонял в пену. Но что поделаешь, надо приналечь. За сегодняшний день надо разучить все пирамиды и упражнения. А завтра с утра только отшлифовать. С 8 ч. утра до 11 часов упражнялись. Вдруг неожиданно приезжает полковой командир. Vlt. Маршанда жена просит меня станцевать “казачка”. Я был как раз в ударе. Грянула музыка. Я с диким темпераментом, как безумный, бросился в пляс. “Тетро! Тетро!” Весь зал загремел от рукоплесканий! Полковой командир не выдержал: бросился ко мне, начал благодарить, пожимать мне руку. Мокрый от пота и счастливый, я выбежал из зала.
Вот что значит русская музыка, русская пляска, русский дух! Мой русский темперамент как электрический ток пробежал по всем присутствующим. Своим русским духом я воспламенил самые холодные сердца. Как я горжусь, что я русский, что я принадлежу к величайшему народу мира!
После обеда начали опять тренироваться. Думаю поставить следующую программу:
Фигурная маршировка. Две пирамиды без снарядов, две пирамиды со стульями, фехтование (одна пара: я и солдат Денисов), гимнастика на коне. Две пирамиды на коне. Индивидуальный танец (степ) исполняет kar. Sapožņik. Демонстрирование бокса: правильная техника, настоящий бой и бой с юмором (исполняют kar. Sapožņiks и я), отдельные комбинации по два человека для живых картин и пирамид и кувырки на матраце с окончанием моих акробатических номеров. Я сегодня во время обеда разучил на сене совсем новый номер: с заднего сальто флик-фляк. Усилия и энергии стоило много, но все же добил его в совершенстве. Рискнуть надо только сделать его на твердой земле. Если смело рискну выйдет. Уверен!
Кроме того, будет еще хор и музыкальные номера под руководством Калныня. Что же еще нужно спарской публике? Она и это в жизни никогда не видела и, уверен, останется в восторге от нашей программы.
У ребят идет довольно хорошо. Можно будет смело выступать.
Воскресенье, 21 июля. Утром сделал генеральную репетицию. Ловко! Вчера начали только тренироваться, а сегодня уже генеральная репетиция и выступление!
В 4 часа строем пошли на берег озера. Разбили палатки, привели в порядок наше “спортивное поле”.
В 5 часов под флагом Советского Союза с пением рабочих песен пришли рабочие и остальные наши солдаты. Представитель рабочих выступил с маленькой речью, поздравил нас всех с присоединением к СССР (как 14-я республика СССР), прокричали “ура!” тов. Сталину, Молотову, Ворошилову и всей Красной Армии, пропели “Интернационал” и приступили к программе. Как и предполагал, публика осталась без ума от наших номеров. Я чувствовал себя “героем дня”. Все поздравляют, бесчисленно сыплют комплименты, пожимают руки...
Начались танцы. Меня пригласила одна интересная женщина лет 27-28. (Как я потом узнал, она мадам. Мадам Страус. Живет здесь, в Спарах.) Выражает мне свое восхищение, жалуется на скуку. Я в свою очередь восхищаюсь ею (действительно, интересная женщина) и тоже жалуюсь на скуку. Танцует она адски хорошо и приятно... После трехчетырех танцев с нею, подумал: а ведь действительно я все время в этих дебрях жил в полном одиночестве, не ища ни с кем знакомства, тогда как почти все мои сослуживцы обзавелись “подружками скучной жизни”. А теперь, теперь... “Куй железо, пока горячо!” Мне “судьба” послала очень и очень лакомый кусочек. Завожу флирт. Она отвечает мне взаимностью. Назначаю свидание на завтра в 7 часов около кладбища. В 11 часов она уходит домой. Я приглашаю одну девицу. И она мне говорит комплименты. Разговорились. Узнаю, что ее зовут Миральдой. Ей 17 лет. Учится в Талсах в гимназии, летом живет у своих родителей в двух klm. от Спар. Девушка довольно милая и симпатичная. Мы как-то сразу подружились. После окончания вечера хотел ее проводить домой, но она отказалась, т.к. идет со своей матерью домой. Уговорились встретиться на следующей неделе, в какой день? она напишет мне или позвонит по телефону.
А действительно, славная девушка! Провести время с ней будет интересно. Ни одной дурной мысли по отношению ся у меня нет, к другой же мадам о, совсем другое: кроме страсти нет ничего! Таковы уж люди, такова наша природа! Итак, я, значит, завел роман. Интересно проследить будет за ним! В 4.30 ч. утра уткнулся в свою подушку и забыл о всех романах и жизненной суете.
17    августа 40 г. Суббота. В два часа дня собрался к Миральде, но вдруг меня вызвали к телефону: звонит Миральда. Очень сожалеет и извиняется, что не может сегодня придти, т.к. должна срочно выехать, в Талсы. Жаль! А мне сегодня как раз так скучно... Пошел пройтись. Гулял часа два... После ужина наклеили новый номер стенной газеты.
18    августа 40 г. Воскресенье. Сегодня авиационный праздник по всей Латвии с участием советских летчиков. Многие из нашей роты поехали в Ventspils. Я остался дома. Vlt. Maršand’a жена сказала мне, что хочет куда-то взять меня с собою, но почему-то их планы разрушились и они остались дома. Vlt. Maršand почсму-то встревожен, не удивительно, т.к. завтра должна быть вторая ревизия noliktavu и veikal’a. А там не все в порядке, в книгах сам черт голову сломает! Прошлый раз от полкового командира получили здоровый нагоняй. И теперь Маршанду в случае непорядка могут быть большие неприятности, т.к. он заведующий над noliktav’ой и veikaīом. Но держится он как обычно: совершенно спокойно. Шутит, рассказывает анекдоты, играет в шахматы. Я, чтобы “убить” это воскресенье, решил сварить ликеру. Но т.к. спирту в праздник нельзя достать ни за какие деньги, то обратился к vlt. Маршанду, чтобы он выдал бы мне записку на получение спирта. Он с удовольствием написал мне “разрешение”, хотя никому из инструкторов он этого не делает. С большим трудом достал полштофа водки; спирту не оказалось.
Попросил разрешения у его жены “провести праздничек”. Она нам приготовила закуску, и мы поднялись наверх. Но больше четырех рюмок она нам не разрешила выпить. Остатки оставила на потом. Начали болтать:
-    Скажите, господин старший офицер, Вам не трудно теперь служить?
-    задал я ему вопрос.
-    Не-ет! Но что поделаешь! Приходится жить так, как живется. Я хоть еще владею в совершенстве русским языком и возможно, что еще попаду в высшую школу... Другим же еще хуже, ответил он.
-    Ну, вам-то каких-либо неприятностей нечего бояться: Вы умный и деловой человек и Вас ведь так любят солдаты! Готовы пойти на все ради Вас.
-    Ну! Так ли это есть? А неприятности неприятностям разница... Ох, как я хотел бы удалиться от всех куда-нибудь на необитаемый остров. Жить в маленькой избушке и работать, работать... Там у меня был бы духовный и телесный отдых... и так же неожиданно прервал свою речь. Посмотрел на него: в глазах такая тоска... Впервые я его таким видел. Несмотря на всю его выдержанность, все-таки прорвалось у него душа заговорила. Что-то гнетет
его. Минуту мы молчали. Я вместе переживал с ним “что-то”. Так хотелось обнять его и сказать что-нибудь хорошее, ободряющее, но вовремя пришел в себя. Что я ему могу сказать или помочь, я, простой капрал, своему командиру, вполне взрослому и самостоятельному человеку! И вместо этого ответил какимто не своим веселым голосом:
-    Ну, нет! Мне кажется, что Вы не могли бы жить вдали от общества.
-    Почему? он как-то удивленно посмотрел на меня.
-    Вы молоды, красивы, любите жизнь, общество, жизнь, полную приключений, со всеми горестями и радостями. И Вам тяжело было бы порвать со всем этим и жить “монахом”.
Он очень серьезно посмотрел на меня.
-    Нет!.. Я так хотел бы работать, трудиться в поте лица и не быть зависим ни от кого... А теперь... В это время пришла его жена и мы прервали разговор. Так я и не узнал, что “а теперь...” М-т Maršand начала разговор со своим мужем о завтрашнем.
Понедельник, 19 августа. Ночыо опять почувствовал сильные боли в желудке. Пошел к фельдшеру, категорически заявил, что больше терпеть не могу и должен ехать в больницу, чтобы сделали бы рентгеновский снимок и в конце концов выяснили бы, что с моим желудком. У меня моментами (через
2-4-5 недель) адские боли в желудке. Фельдшер послал меня спать, сказав, что сегодня вечером я могу выехать в больницу. Пошел спать, но долго мне не пришлось спать. В часов 10 дежурный, сильно встревоженный, сообщил мне, что vlt. Maršand только что застрелился. У меня похолодело сердце... Но потом
я успокоился. “Не может быть, подумал я, фантазия!” И с сердцем набросился на дежурного:
-    У тебя просто глупая причина, чтобы только не дать мне спать. Убирайся сию же минуту, иначе я тебе шею сломаю! Но он начал tfieня так убедительно уверять, что поневоле пришлось поверить. Прыгнул с кровати, побежал в сад. Действительно, vlt. Maršand застрелился. Все убиты горем. Ведь его все так любили. И кто бы мог подумать.
27 августа. Мы территориальный стрелковый корпус Красной Армии.
Piektdiena, 30 августа. Отпраздновали присоединение к Красной Армии. Я говорил речь. После ужина Конституция на русском языке.
Среда, 4 сентября. С утра с тремя солдатами поехал на машине в Талсы сдавать все оружие, муницию и noliktav’и. Доверили только мне. В 6 ч. на станции ехать домой, но встретил Милу. Остался до 11 ч. вечера. И только сегодня, 5.IX, уехал, в 6 ч. приехал в Спаре. Целый день спал. Беседовал с Маршанд. Просила зайти.
Суббота, 7 сентября. Освободили от занятия! В 10 ч. утра на свидание к мадам ... и наконец она мне отдалась. Жаль, что на днях уеду. От Милы письмо и от мамы документы. Многие едут сегодня домой, я во вторник, т.к. надо ждать телефонного звонка со службой, которую обещал и помог Маршанд.
На этом, кажется, с “Дневником” - все!