Судьба актера (об Ф.Л.Аронесе)
Ефим Гаммер (Израиль)
© Ефим Гаммер, 2012
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Аронес Файвиш Львович (Файвл Лейбович) 21.6. 1893 – 27. 8. 1982. Родился в Двинске
(Даугавпилсе), Латвия, умер в Петах-Тикве, Израиль. Артист еврейских театров,
киноактер, режиссер, драматург, переводчик. Начал артистическую деятельность в
Двинске (Даугавпилсе) в 1911 году. Участник Первой мировой войны, награжден
Георгиевской медалью «За храбрость», был тяжело ранен на фронте, лежал в
госпитале Санкт-Петербурга. Работал в еврейских театрах Харькова, Минска,
Биробиджана, вел дружескую переписку с
Соломоном (Шлойме) Михоэлсом. Исполнял роли еврейского репертуара и мировой
классики – Тевье-молочник, Гоцмах, Менахем Мендл, Де Сильва и др. В двадцатых
годах написал пьесу «Аристократы и люди», которая шла в Нью-Йорке, США, в
театре «Артеф». Во второй половине тридцатых годов перевел на идиш «Мистер
Твистер» Самуила Маршака – книга вышла в свет в Минске. В 1935 году Файвиш
Аронес снимался на киностудии «Ленфильм» в художественном фильме «Граница». 5
октября 1949 года в Биробиджане, во время антисемитской кампании по уничтожению
еврейской культуры, был арестован по обвинению в националистической деятельности и отправлен в
ГУЛАГ, в Сибирлаг №033 – Иркутская область, станция Новочунка. Был освобожден и
реабилитирован после разоблачения культа личности Сталина в 1956 году. Выйдя на
свободу, переехал в Ригу. В 1958 году выступал со своей женой – певицей
еврейских песен Бертой (Беллой) Аронес с
сольным концертом в Рижской филармонии. В 1972 году вместе с семьей
репатриировался в Израиль, где написал на языке идиш историю еврейского
Биробиджанского театра, которая хранится ныне в Тель-авивском университете. В
Израиле Файвиш Аронес продолжал свою артистическую деятельность, совместно с
женой дал несколько концертов. Здесь он был награжден золотой медалью
Бней-Брака за вклад в современную еврейскую культуру.
***
В 2013-ом году исполняется 120 лет со дня рождения великого еврейского актера, режиссера, драматурга Файвиша Львовича Аронеса, создавшего образы Тевье-молочника, Менахема Мендла и другие, ставшие в свое время классикой еврейской сцены. Его пьеса “Аристократы и люди” некогда была украшением еврейского театра “Артеф” в Нью-Йорке. Он переводил стихи Самуила Маршака на идиш, делал инсценировки по рассказам Шолом-Алейхема и Чехова, снимался в некоторых советских фильмах тридцатых годов, в том числе и в популярной картине “На границе”. И как “положено” по роли, в 1949 году, в пору разгрома еврейской культуры, оказался в сталинских лагерях. К счастью, он не погиб на промороженных пространствах ГУЛАГа. Он умер в Израиле в 1982 году, незадолго до своего девяностолетия, оставаясь преданным сцене до последнего дня жизни. За свою артистическую деятельность в Израиле Файвиш Аронес был награжден золотой медалью Бней Брака, а статья о его творческом пути была опубликована в Американской энциклопедии театра.
С Файвишем Аронесом я познакомился в Риге, году в пятьдесят девятом, вскоре после его освобождения из лагеря. Он был осужден на 10 лет за националистическую и сионистскую деятельность. Но вышел на свободу досрочно.
Тогда он и подарил мне странную - для подростка, пишущего стихи, но отнюдь не мечтающего о театре, книгу “Инсценировки рассказов А.П. ЧЕХОВА”, в переплете серого, видавшего виды картона, изданную в 1951 году. На внутренней обложке фиолетовыми чернилами, с нажимом, была сделана надпись “Книга Ф.Л. Аронеса”. Откроем выжившую на пересылках книгу сегодня и прочтем такие слова из предисловия народного артиста СССР В. Топоркова: “Если со стороны актерского исполнения инсценировки рассказов А.П. Чехова будут хорошо подготовлены и тонкое исполнительское мастерство будет налицо, то отсутствие сложных декораций и различных театральных аксессуаров не имеет почти никакого значения. В большинстве своем инсценировки Чехова очень удобны для исполнения в смешанных концертах.”
Концерты, которые ставил Файвиш Львович на лагерной сцене, были и впрямь смешанными. И, может быть, поэтому рекомендации заслуженного Топоркова не казались столь издевательскими, хотя “отсутствие театральных аксессуаров” наблюдалось полнейшее. Наряду с маститыми профессионалами сцены в “Чеховских представлениях” участвовали и обычные лицедеи жизни - аферисты, бандиты, воры в законе. Так что “тонкое исполнительское мастерство” было обеспечено от пайки до пайки, пока действующие лица и исполнители не передохнут с голодухи.
Знакомясь с книгой инсценировок рассказов А.П. Чехова, я мало-помалу сближался и с Файвишем Аронесом. Я видел его старые афиши, переведенные им на идиш книги, альбомы с рецензиями и пожелтевшими фотографиями: он с друзьями, еврейскими актерами и писателями. Читал он мне и свои стихи, написанные на идиш – на родном языке моих дедушек и бабушек, моих родителей, которые некогда, еще при советской власти, учились в Одессе - в еврейской школе. Однажды он прочитал мне на идиш стихи, в которых я каким-то чудом угадал ритмы поэмы Самуила Маршака «Мистер Твистер». И сам того не замечая, машинально стал синхронно за ним повторять:
Есть
За границей
Контора
Кука.
Если
Вас
Одолеет
Скука
И вы захотите
Увидеть мир -
Остров Таити,
Париж и Памир, -
Кук
Для вас
В одну минуту
На корабле
Приготовит каюту,
Или прикажет
Подать самолет,
Или верблюда
За вами
Пришлет.
Даст вам
Комнату
В лучшем отеле,
Теплую ванну
И завтрак в постели.
Горы и недра,
Север и юг,
Пальмы и кедры
Покажет вам Кук.
Файвиш Львович, дочитав на идише эти строчки до конца, улыбнулся и сказал то, что мудрый Самуил Маршак хитроумно приспособил для эпиграфа к «Мистеру Твистеру»:
- Приехав в страну, старайтесь соблюдать ее законы и обычаи во избежание недоразумений… Из старого путеводителя.
- А в каких странах вы побывали на гастролях? - спросил я.
Актер задумчиво потер переносицу:
- Приглашали во многие. Но я был невыездной. Вместо меня за границей побывала эта моя книжка.
И дал мне полистать единственный оставшийся у него экземпляр «Мистера Твистера» на идише с вложенным в него, между страниц, благодарственным письмом от Самуила Маршака, который тоже прекрасно знал «маме-лошн». Письмом за «блистательный перевод».
Поэма Самуила Маршака «Мистер Твистер», переведенная Файвишем Аронесом на идиш и выпущенная в свет в тридцатых годах в Минске государственным белорусским издательством, стала своего рода визитной карточкой для многих советских делегаций в зарубежных странах, когда они посещали еврейские общественные центры.
Постепенно передо мной вырисовывался образ человека Возрождения - актера, драматурга, режиссера, а в дни военных испытаний и отважного воина. На Первой мировой, призванный под знамена русской армии, он воевал от звонка до звонка, за храбрость был награжден Георгиевской медалью, дважды был ранен, лежал в Петербургском лазарете. А в шестидесятые стал одним из первых, кто начал возрождать еврейскую культуру в Латвии.
Когда-то, в начале 20 века, он ушел с группой бродячих еврейских актеров из Двинска (Даугавпилса), где родился. С тех пор Файвиш Аронес, ученик знаменитой Эстер Рохель Каменской, никогда уже не покидал сцены, исключая время, проведенное на фронтах Первой мировой, в госпиталях и сталинских лагерях. Впрочем, и это не совсем верно. Он и на войне умудрялся не забывать о своем артистическом призвании. И в лагерях. Свидетельством тому томик инсценировок чеховских рассказов, которым он пользовался. Представьте себе, что испытывали люди, сидящие в насквозь промерзшем бараке - зрительном зале, когда перед ними выступал Файвиш Львович. Представили? Ну и смейтесь дальше - непременно согреетесь. В особенности, если представите себе заодно, что там же, под завывание вьюги, он сочинял солнечные стихи на идише и, не доверяясь даже крохотному листочку бумаги, держал их годами в памяти - так и вынес на свободу, обманув самые тщательные шмоны.
В 1935 году, увлеченный идеей развития еврейской культуры именно в Еврейской автономной области, не в какой-другой - Ханты-Мансийской, например, он распростился с Харьковским еврейским театром, где, как и незадолго до этого в Минске, снискал широкую популярность, и уехал в Биробиджан. К тому времени на его творческом счету были такие значительные роли, как Тевье-молочник и Менахем Мендл. Его пьеса “Аристократы и люди” с успехом шла не только в Советском Союзе, но и в Нью-Йорке, что, конечно, припомнили ему потом на допросах.
Во время Второй мировой войны Файвиш Аронес поставил в Биробиджане спектакли, в которых можно было встретить целое созвездие талантливых еврейских актеров.
А дальше? Легко себе представить, как развивалась бы его творческая жизнь в свободной стране. Но Аронес в такой стране не жил...
“25 мая 1948 года в Биробиджане по просьбе зрителей был поставлен “Тевье-молочник”. Заняты в нем были все ведущие артисты театра, - пишет очевидец в газете “Община”. - На премьере зрители долго не отпускали со сцены Ф. Аронеса, Б. Шильмана, М. Карлоса, Н. Хаит, М. Штейна, Э. Теплицкую, В. Коган.
Зрители видели на сцене человеческие страдания не в театральной схематичности, а беспредельности живой жизни. Публика плакала. Но плакали люди слезами волнения и благодарности замечательному актеру и изумительному режиссеру Ф. Аронесу, который силой искусства сумел поднять человека до высот подлинного восторга. Ему удалось создать страстный, волнующий спектакль, обращенный к будущему.”
Однако будущее смотрело на Файвиша Львовича через зрачок одиночной камеры. 5 октября 1949 года артиста арестовали, “чтобы не выступал”, так сказать.
Послушаем его сына Майрума Аронеса. “К тому времени, когда начались антиеврейские репрессии, отец был человеком, уже известным не только в своем театре, но и в области. Он пропагандировал все еврейское - песни, книги, спектакли. И конечно, первый удар пришелся по нему и по тем писателям, которые там жили. Отца арестовали 5 октября 1949 года. Как это происходило?
Майрум протянул мне лист бумаги: «Я все описал подробно».
Прочитаем его рассказ о тех событиях.
УКРАДЕННОЕ ДЕТСТВО
Завтра в школу. Я начал складывать учебники в сумку. Мама готовила ужин, а папа пошел в сарай за дровами. Было около 9 часов вчера. Начало октября 1949 года, а точнее – 5 октября.
В Биробиджане в это время года уже довольно холодно, и папа хотел затопить печку.
Обычный осенний вечер: собирались поужинать и лечь спать.
Неожиданно в дверь резко постучали. Мама открыла и увидела на пороге двух мужчин и одну девушку.
- Мы должны проверить ваши паспорта. А где хозяин? - спросил коренастый мужчина.
- Мама ответила, что папа пошел за дровами.
- Вскоре появился папа с охапкой дров.
- Увидев незнакомых людей, спросил, ничего не подозревая:
- В чем дело?
Коренастый представился:
- Я капитан МГБ Лобашов. Мы должны произвести у вас обыск и вас арестовать.
У мамы подкосились ноги, она тяжело опустилась на стул – внутри все оборвалось.
Папу отвели в столовую, маму к нему не пустили.
Мне же, 12-летнему сыну, разрешили подойти к папе. Я сел к нему на колени и обнял его.
Папа шепнул мне на ухо:
- Запомни адрес моих родных – Рига, улица Пушкина, 1, квартира 63. Цын Груня.
- Гебисты в спальне производили обыск и не обращали внимания на меня и папу. В доме все перевернули, искали литературу на идиш. Ведь в то время уже были арестованы поэт Перец Маркиш, писатели Давид Бергельсон, Дер Нистер, актер Бениамин Зускин, закрыт Московский ГОСЕТ (еврейский театр), убит Шлойме (Соломон) Михоэлс. В Биробиджане были арестованы поэтесса Люба Васерман, редактор газеты «Биробиджанер штерн» Фридман, руководители Еврейской автономной области Бахмутский, Зильберштейн и другие.
При обыске у папы нашли письмо от Михоэлса, с которым его связывала творческая дружба. А при виде томика стихов Переца Маркиша, капитан КГБ (тогда МГБ) язвительно произнес:
- Что, Перчика читаешь?
После окончания обыска маме сказали:
- Можете собирать вещи в дорогу для арестованного.
Мама трясущимися от страха руками начала складывать рубашку, носки и прочее.
Я был полностью подавлен.
Мир счастливого детства рухнул.
Папу увели, я с мамой смотрели в окно на удаляющуюся фигуру папы в окружении гебистов. Лишь в 1956 году его освободили, и то потому, что после разоблачения культа личности Сталина начали выпускать из тюрем ГУЛАГа политзаключенных. Но 5 октября 1949 года врезалось в мою память. Ведь украденное и раздавленное детство никогда не вернешь.
Майрум Аронес не видел отца до 1956. Он сидел в лагерях строгого режима, носил арестантскую робу в полоску, с номером на груди, без имени. В самые тяжелые моменты вес его доходил чуть ли не до сорока килограмм, выглядел он, понятно, как живой труп.
В канун пятой годовщины со дня трагической гибели Соломона Михоэлса в газете “Правда” была напечатана статья про “убийц в белых халатах”. Номер газеты с этой статьей дошел окольными путями до заключенных “Сибирлага №0-33”.
В этот день, читая тайком “Правду”, они поняли: им всем вынесен смертный приговор.
Минск мой, безмолвная груда камней,
Груда могильных плит.
В городе мертвых утраты больней -
Шлойме Михоэлс убит.
Город безмолвных могильных плит
Страхом насквозь продут.
Камни безмолвны, но сердце кричит
В надежде на Божий суд.
Но много ли проку в надежде той,
Если она слепа?
Шлойме Михоэлс, всеобщей судьбой
Стала твоя судьба.
Это стихотворение, переведенное впоследствии мною с идиша, было написано Файвишем Львовичем тогда, страшным январем пятьдесят третьего года, сразу же после прочтения погромной статьи в “Правде”.
Тогда старый еврейский актер Аронес и его солагерники Иосиф Бергер – Барзелай, бывший лидер компартии Палестины, раввин города Проскурова Шалом Носем Маргулис и другие евреи-заключенные не могли и помышлять о том, что годы спустя судьба уготовит им встречу в Израиле. Они предполагали, что в ближайшем будущем их ждет физическое уничтожение и что, может быть, в последний раз им дано отметить скорбную годовщину со дня гибели Соломона Михоэлса.
Ночью, после развода, забившись в дальний угол, они, уверенные в близкой смерти, провели вечер памяти Соломона Михоэлса. 15 человек, представлявших собой осколки еврейской культуры, как бы повернули время вспять и вновь, назло смерти и палачам, ощутили себя живыми людьми. Звучали стихи, монологи из спектаклей и снова стихи, написанные Файвишем Львовичем за колючей проволокой.
Шлойме Михоэлс, всеобщей судьбой,
Стала твоя судьба.
Эти строки читал Файвиш Аронес. И тогда к нему подошел православный священник, отец Николай, старый лагерник, лет восьмидесяти с лишним, страдающий за веру. Он сказал так: “Братья мои, евреи! Если Сталин пошел против вашего вечного народа, помяните мое слово, он обречен. Потому что ваш Бог не оставит его без наказания”.
Это было 13 января 1953 года, в пятую годовщину со дня гибели Соломона Михоэлса, менее чем за два месяца до смерти Сталина, за три года до реабилитации Файвиша Аронеса.
“Выжить ему помогала душевная сила, - рассказывает его сын Майрум. - Он мне говорил: “Погибну я или нет, но внутри у меня есть то, что они отобрать не могут. Мой Израиль”. И это придавало ему стойкости, иначе он не дожил бы до освобождения”.
В 1972 году Файвиш Аронес наконец-то оказался в Израиле.
И сразу же вернулся к артистической деятельности. Вместе со своей женой Бертой (Беллой) Аронес, еврейской певицей, он выступал на израильских подмостках.
Их концерты пользовались большим успехом. Дело в том, что зрители не только знали Файвиша Львовича, но и помнили памятью сердца замечательную певицу Берту Аронес, блиставшую на сцене в тридцатых-сороковых годах, до ареста мужа. Свою музыкальную деятельность Берта Аронес начала в Ленинградской капелле под управлением Мильнера. А потом, выйдя замуж, переехала из Ленинграда в Биробиджан. Она была певицей и актрисой в Биробиджанском еврейском театре, много выступала с песнями по радио. Во время войны неоднократно выезжала с шефскими концертами на фронт. В ее репертуаре были еврейские, русские и белорусские песни, пользующиеся в ее исполнении заслуженным успехом у публики. И это лишний раз подтверждалось в Израиле, когда она выступала вместе с мужем в разных городах нашей страны.
В Израиле их творческий и жизненный путь подошел к своему логическому завершению. Незадолго до смерти Файвиш Львович выпустил в свет на языке идиш книгу лагерных стихов, написал историю Биробиджанского театра, рукопись которой хранится в Тель-Авивском университете. Его не стало 27 августа 1982 года, когда ему исполнилось 89 лет. Сколько из них - артистических? Думается, все. Ибо артисты рождаются и умирают на подмостках. То же можно сказать и о его жене Берте Аронес, прожившей, как и он, очень долго и трудно на сцене театра жизни. Может быть, и тот мир - театр, а души людские в нем актеры.
14 октября 1960 года, рижский ЗАГС. Свадебная фотография. Слева Рива и Арон Гаммер, родители невесты. Справа Берта (Белла) и Фавиш Аронес, родители жениха. В центре новобрачные Сильва и Майрум.
