Самый известный боевой эпизод начала войны в Риге — это прорыв через железнодорожный мост авангарда немецкой боевой группы полковника Лаша и его уничтожение 29 июня 1941 года на набережной 13 Января. А когда несколько лет назад в Интернете стали всплывать фотографии советских танков, подбитых у этого моста — но на левом берегу, в Пардаугаве, то историки не могли понять — откуда? Там же вроде боев не было. Оказалось — были, да еще какие! Подробности об этих событиях можно узнать в новой книге питерского историка Сергея Булдыгина, только что вышедшей в издательстве «Гангут», которая так и называется: «Борьба за Ригу в 1941 году».

Бои известные и неизвестные

Вообще–то воевать в Риге стали с первого дня войны. Уже 22 июня пятая колонна открыла огонь. Командир прибывшего в город 5–го мотострелкового полка НКВД полковник Головко потом докладывал: «Враги установили на колокольнях церквей, башнях, на чердаках и в окнах домов пулеметы, автоматы и вели обстрел… На каждый произведенный выстрел из окна, башни или колокольни отвечал огнем пулеметов и танковых пушек. За 23, 24, 25 июня активность пятой колонны была подавлена. По приказу начальника охраны СЗФ генерал–майора Ракутина были расстреляны 120 пойманных негодяев из пятой колонны». В списках арестованных в те дни встречаются разные имена: «Лукинс Миервалдис Янович, Райницс Николай Георгиевич, Кузнецов Матвей Николаевич…» Выходит, и латыши, и русские воевали в те дни по обе стороны фронта.

Долгое время даже в солидных исторических трудах из боев в Риге упоминался лишь прорыв через Даугаву авангарда боевой группы полковника Лаша, которой командование 18–й армии поручило взять столицу Латвии с налета. 29 июня группа Лаша (несколько разведбатальонов, усиленных артиллерией и самоходными орудиями) вошла в Пардаугаву. Автомобильный и понтонный мосты были уже взорваны, но по железнодорожному мосту авангарду группы (пять самоходных штурмовых орудий при поддержке пехоты и артиллерии) удалось проскочить на набережную 13 Января. Этот прорыв вызвал панику среди добровольцев полка Рижской рабочей гвардии (на выезде из города было остановлено около 300 дружинников). Но не дрогнул 83–й железнодорожный полк НКВД капитана Губанова. Немцев отсекли от левого берега артиллерийским огнем и почти полностью уничтожили. Были в этом бою и конкретные герои. «Геройски сражался помкомандира взвода 83–го ж/д полка старший сержант Макаренко Василий Данилович. Все отделение выбыло из строя. Макаренко, оставшийся в живых, вступил в бой против двух немецких танков и уничтожил их гранатами», — написано в донесении командира полка.

А тем временем и 29, и 30 июня на правый берег Даугавы через Ригу пытались прорваться советские части, отходящие от Елгавы, которых бросок Лаша отрезал от тылов. Советские БТ–7, запечатленные у железнодорожного моста, скорее всего сражались в одной из таких групп, которую вел командир 144–го танкового полка полковник Кокин. А последний бой под Ригой прогремел 2 июля, когда немцы окружили отступавший от Вентспилса 114–й стрелковый полк 67–й стрелковой дивизии.

Неизбежная сдача

Не всем советским бойцам удалось прорваться на правый берег, но и группе Лаша в эти дни пришлось несладко. В Риге она потеряла 31 офицера и 551 унтер–офицера и солдата, в том числе пропавшими без вести 246 человек. Учитывая краткосрочность боев, выходит, что по ожесточенности они сравнимы с лиепайскими. Дошло до того, что 30 июня командующий 18–й армией приказал 1–му армейскому корпусу остановить продвижение своих дивизий на восток, чтобы помочь Лашу. «Для меня такие упорные бои и такие высокие немецкие потери стали откровением! — говорит Сергей Булдыгин. — Еще раз убеждаюсь, как мало мы раньше знали о событиях 1941–го в Прибалтике».

И все–таки уже 30 июня командующий Северо–Западным фронтом генерал–полковник Кузнецов принимает решение отвести войска с даугавского рубежа. Это означало и сдачу Риги.

«Сил удержать немцев на Даугаве просто не было, — объясняет Сергей Булдыгин. — К тому моменту немцы уже форсировали ее силами 4–й танковой группы у Даугавпилса и Крустпилса. А прикрывавшая это направление наша 8–я армия была фактически разбита. Если бы не контрудар 12–го мехкорпуса Шестопалова, от нее, наверное, вообще ничего не осталось бы. Да, наши танкисты несли огромные потери, вязли в обороне немецких частей. Та же танковая дивизия Черняховского вынуждена была атаковать без своего мотострелкового полка, оставленного в Риге, чтобы удержать контроль над городом. Но они дали время своей пехоте оторваться от немцев. А если смотреть на соотношение сил, то сдача Риги была предопределена с самого начала войны».

И это при том, что на всех предвоенных учениях, где анализировались возможные варианты начала войны, вариант боев за Ригу даже не рассматривался. Считалось, что 8–я армия в крайнем случае сдаст Шяуляй. А затем с помощью прибывших из внутренних округов страны резервов загонит немцев обратно в Восточную Пруссию. Отдельные трезвые голоса (так, командир Либавской военно–морской базы контр–адмирал Трайнин в марте 1941–го предупреждал, что «полевых войск к югу от Либавы недостаточно, и немцы через несколько часов механизированными войсками будут у Либавы») так и остались неуслышанными. Почему?

Под дудку Сталина

«На мой взгляд, все, за что брался Сталин, было сначало гигантоманией, потом поиском крайних, а потом Сталин изучал вопрос и находил золотую середину. Вспомним коллективизацию и репрессии. То же было и с началом войны, — считает Сергей Булдыгин. — Сталин считал, что немцы не нападут, и все остальные плясали под его дудку. Когда уже совсем нельзя было не реагировать на сосредоточение немцев у границы, военным разрешали проводить половинчатые решения вроде переброски войск из внутренних округов и выдвижения сил прикрытия к границе».

Ситуацию прекрасно характеризует название одной из ленинских работ: «Шаг вперед, два шага назад». Командующий 8–й армией Собенников после войны вспоминал, что в ночь на 22 июня он лично получил приказ от начальника штаба округа генерал–лейтенанта Кленова отвести войска от границы. А командир 11–го стрелкового корпуса Шумилов получил от члена военного совета округа корпусного комиссара Диброва приказ изъять боеприпасы у солдат. Это за день до войны! И даже в первый день войны базировавшаяся в Елгаве 7–я авиационная дивизия, уже поднявшая бомбардировщики в воздух для удара по Восточной Пруссии, получила приказ с самого верха: границу не перелетать. Однако командир эскадрильи капитан Кривцов посмел его нарушить, став таким образом первым советским пилотом, отбомбившимся по Германии в Великой Отечественной войне.

К тому же высшее командование РККА совершенно иначе представляло себе начало войны, буде она все же разразится. Предполагалось, что, как в Первой мировой, сначала будет двухнедельный период мелких стычек. И только потом в дело вступят главные силы. Хотя «снизу» ситуацию оценивали куда адекватнее. Полковник Старунин в журнале «Военная мысль» писал: «При наступлении на Польшу германское командование не выбрасывает „армию вторжения“, а наносит удар всеми силами». В ответ на такие предупреждения начальник штаба Прибалтийского округа генерал–лейтенант Кленов заявлял: «Подобный вывод …может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск».

И что же? Советская разведка провалилась ровно так же, как польская. "Например, на рижском направлении наша разведка занизила состав немецкой группировки втрое, — говорит Сергей Булдыгин. — В итоге наши слабые, неотмобилизованные, растянутые на 40 км дивизии были просто сметены превосходящими силами немцев.

А может, вообще не стоило тогда вводить войска в Прибалтику? «Интересный вопрос. Но на мой взгляд, альтернативы не было, — говорит историк. — Другое дело, что не надо было включать эти страны в состав СССР и проводить ускоренную советизацию. Правящие режимы в принципе были подконтрольны. Однако, с другой стороны, жизнь в этих республиках разлагающе влияла бы на народы СССР. В общем, как обычно тогда, руководство СССР выбрало самый кратчайший путь».

Оказалось, что кратчайший — не всегда самый верный, а отбивать оставленные в 1941 году территории пришлось потом долгих три года. Впрочем, это уже другая тема, а Сергей Булдыгин пока продолжает оставаться «верным» начальному периоду войны. Сейчас он работает над книгой о событиях 1941 года под Даугавпилсом. Пожелаем ему успехов!