ХРИСТИАНСКИЕ ЦЕННОСТИ – ЭТО НЕ ЕВРОПЕЙСКИЕ И НЕ ЛИБЕРАЛЬНЫЕ
Гарри Гайлит
Эту статью я собирался написать давно, и всё надеялся, что за нее возьмется кто-нибудь поумнее меня. Но когда наш светоч мировой политики, бывший военный министр Пабрикс во всеуслышание выступил в эфире с осуждением неких «советских, российских ценностей», лелеемых теми, кто ныне отрицает ценности европейские, я понял, что откладывать не надо. Тем более что и социальные сети, и наши русские СМИ демонстрируют сегодня полное непонимание, что это такое.
Дело дошло уже до того, что жизненные или традиционные ценности многие стали называть просто ценностями. А что такое ценность? Это то, что дорого стоит. Или в лучшем случае - дорогого стоит. Как правило, что-то материальное, осязаемое. Деньги, драгметаллы, украшения, старинные картины, другие предметы искусства… С духовными ценностями они ничего общего не имеют. А, например, редактор известного российского журнала «Сноб» на одном ток-шоу вообще заявил чепуху, что высшая европейская ценность – это «возможность получать наслаждение». Что он имел в виду, я так и не понял. Эта подмена одного понятия другим делается упорно и настойчиво. И, похоже,- неспроста, преднамеренно, чтобы окончательно запутать нас в жизненно важных вещах.
* * *
Немало копий сломано за последние двадцать лет вокруг проблемы смены вех и смены духовных ценностей. Некоторые ради того, чтобы предать забвению наши традиционные христианские ценности, даже провозгласили, что мы давно уже живем в постхристианскую эпоху.
Но о каком постхристианстве может идти речь, если жива и активно действует христианская церковь и половина человечества продолжает исповедовать именно христианские ценности. Даже американцы с своей двойной моралью, со своим вездесущим прагматизмом и вечной риторикой о демократии и либерализме по-прежнему ходят в церковь и, похоже, с гораздо большим усердием чем европейцы.
Правда, что-то такое невразмительное твердят о новых ценностях либералы. Только все это демагогия и ничего больше. Потому что никто не может сказать, где они «записаны», зафиксированы, а на нет и суда нет. Все современные разговоры о новых ценностях есть ничто иное, как стремление отречься от старых ради ничем неограниченной личной свободы человека, переходящей часто во вседозволенность.
Чтобы убедиться в этом, попробуем рассуждать от печки. Начнем с определения что такое – ценности. Я думаю, каждому понятно, что имеется в виду не то, что можно пощупать, а некие умозрительные ориентиры и добродетели. В любом словаре можно прочесть, что это – общезначимые принципы, определяющие направленность всей человеческой деятельности и мотивацию любых человеческих поступков. Уточним еще раз, что речь идет не о чем-то осязаемом, материальном или ситуативном, но исключительно о понятиях. Так вот все они связаны с нашими представлениями об идеально развитом обществе, т.е. таком, которое максимально отличается от животного мира.
Принято называть эти ценности нравственными, моральными, духовными или общечеловеческими. Все они почерпнуты из Библии. Но так как исповедуются они и верующими, и неверующими, то считать их принято не библейскими, а христианскими. Это означает простую вещь - они происходят от философского умонастроения, называемого христианским гуманизмом. (Не путать с просто гуманизмом или с гуманностью. Христианский гуманизм - это всего лишь круг секуляризированных христианских заповедей и понятий гуманитарного толка, которых традиционно придерживаются люди, воспитанные на образцах христианской культуры).
Можно ли в противовес им назвать какие-то ценности либеральными? По-видимому, нет. Либералам хочется считать своими ценностями деньги, успех, престиж, достаток, наконец, свободу и права человека… Но соответствует ли это принципам, направляющим деятельность человека на благо общества людей? Мне кажется, нет. Это всего лишь социально-экономические, ситуативные понятия и ничего более. Например, деньги – вообще даже не ситуативная, а самая что ни наесть материальная ценность. Да, мы хотим, чтобы их было у нас больше, и что с того? Ведь все это никак не связано с представлениями человека, скажем, о совершенном разуме, отличающим его от животного. Скорей, наоборот, стремление иметь как можно больше денег часто способствует возвращению человека к животному состоянию. Никогда не забуду, как выглядел один наш рижский, всем известный тогда банкир с пачкой только что завезенных в Латвию евро. Он держал ее в мелко трясущихся от вожделения руках и напоминал собаку, смотрящую на сладкую кость, которую собирается бросить ей хозяин. О каком человеческом превосходстве над животным тут может идти речь, если деньги не возвышают человека, а делают мельче и зависимей?
И недаром либералы декларируют, что жить надо по законам, а не по понятиям. Потому что понятия – о зле, добре, любви, чести, долге, преданности и о многом другом – не представляют для них практической пользы. Только закон, считают они, должен отличать человека от животного. Тем самым они упрощают и примитивизируют внутренний мир человека и при каждом удобном случае объявляют традиционные человеческие ценности предрассудками, пережитками, подвергают их осмеянию.
Что это означает? Лишь то, что либералы отказываются от традиционных ценностей. Но замены их новыми, либеральными ценностями - не произошло, не происходит и не может произойти. Такова природа человека: всеопределяющие ценности у него могут быть только те, которые даны ему природой. Или Богом. Заменить их человек не властен. Кишка тонка. Отказаться от них - может. Точно также, как, например, если ему взбредет в голову, отказаться от ног, рук, глаз… Но ведь тогда он из человека начнет превращаться в кого-то другого. Ему это надо?
Конечно, нет. Больше того, мы все время говорим о новом мировом порядке. Так вот существует мнение, что построить его удастся лишь в том случае, если за основу будет взята справедливость. Это, пожалуй, главная сегодня общечеловеческая ценность. Справедливый миропорядок невозможен без опоры на христианские ценности, - так сказал недавно Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Он, конечно, для либералов не указ, только другого выхода у человечества сегодня нет.
