У КАЖДОГО СВОЯ ШИНЕЛЬ
Гарри Гайлит
Август 2012 года
Спектакль: «Человек в шинели».
Кто поставил: Юрий Дьяконов.
Где идет: Спикери.
«Шинель» Гоголя относится к тем перлам мировой классики, которые сегодня не в ходу. Во всяком случае, на русском языке повесть никто не читает. А на латышском? Мне известно, что вот уже, по крайней мере, человек пять в течение полугода читали и перечитывали ее много раз. Про себя и вслух. Бегло и с пафосом и выражением.
Я имею в виду молодых актеров двух театров - Национального и экспериментального типа андерграунда Dirty Deal Teatro. Эти актеры играют в новом спектакле, который по-латышски называется «Человек в шинели».
Вообще не понятно, что делали бы латышские театры, не будь русской литературы. Пьесы и прозу российских авторов они ставят часто и регулярно, и каждый раз такие постановки становятся событием театральной жизни. Правда, у меня в связи с этим обычно возникает вопрос: узнали бы свои пьесы их авторы, посмотрев сегодня эти спектакли на латышской сцене? Думаю, что нет.
Удивительно еще вот что: на русском языке классику у нас – и в Рижском Русском театре, и в молодежном театре «ОСА» - ставят наоборот редко. Местный русский зритель на классику не заточен. И если он на нее идет, то разве что посмотреть, как жили-были русские люди в те далекие времена, лет сто назад. А в общем-то герои Островского или, например, Чехова, Толстого ему надоели.
На латышской сцене все иначе. Классические персонажи и Чехова, и Достоевского, и Толстого воспринимаются зрителем не просто как русские люди, а гораздо шире, как «носители» общечеловеческих проблем. Причем нынешних, современных наших проблем, которыми мы с вами живем вХХ1 веке.
И есть еще одна странность. Постановщик спектакля «Человек в шинели», актер и режиссер Юрий Дьяконов, недавний выпускник Академии культуры, раскрыл секрет, о котором я даже не подозревал. Он утверждает, что есть огромная разница и между русскими и латышскими зрителями. Русские зрители, по его мнению, идут в театр зачем? За эмоциями и впечатлениями. Поэтому актеры в русских спектаклях играют очень выразительно, динамично, эффектно. Экшн на сцене главное. Отсюда и совсем иная роль сценографии в русских спектаклях. Они оформлены богаче, ярче, потому что рассчитаны на динамичную игру. Русские актеры много двигаются по сцене, много жестикулируют.
В латышском спектакле, особенно в любительском, сцена может быть вообще голая. Латышский зритель этого словно не замечает. Актеры статичны. Герои спектакля могут вообще не двигаться, стоять руки по швам и произносить текст. И это будет нормально. Лишь бы актеры не особенно мельтешили перед глазами: латышский зритель приходит в театр не за игрой, а как говорит Дьяконов, «за чем-то тихим и интимным». Вот поэтому сплошь и рядом отсутствие у латышского актера умения быть ярким и выразительным никого не смущает. Зрителю интересно не как он говорит, а что говорит.
Иногда латышские спектакли нарочно, чтобы уйти от театральности, играются не на профессиональных площадках, а в помещениях для театра не приспособленных. Вот и «Человек в шинели» идет не на театральной сцене, а в зале Спикери. Это на ул. Маскавас, 12. В так называемом «Культурном квартале» на территории кирпичных ангаров между улицами Маскавас, Тургенева и Краста. Этот памятник архитектуры занесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Здесь проходят выставки, концерты, художественные смотры. Теперь здесь играют и «Человека в шинели».
Но если вы думаете, что Дьяконов взялся за Гоголя, чтобы показать латышскому зрителю широко известный шедевр мировой литературы, то вы ошибаетесь. Фишка в другом. И тут надо сказать еще об одном парадоксе.
Латыши считают, что работая в стилистике западно-европейского авангарда, они стали сильно продвинутыми. Но получается наоборот. Чем дальше они уходят от традиционного театра, тем больше скатываются в идеологию. Что привлекло Дьяконова в повести Гоголя? Думаете, то, что, как принято считать, «вся русская литература вышла из „Шинели”»? Вовсе нет! Русская литература вместе с Гоголем тут вообще ни причем. И мазурики-налетчики в конце спектакля не снимают с Акакия Акакиевича новенькую с иголочки шинельку, на которую тот потратил все свои сбережения.
Все банально просто. Он сам ее отдает! И вы вместе с ним! На чем весь спектакль и завязан.
Действие крутится вокруг гардероба, куда зрители сдают свою верхнюю одежду - вместе с Акакием Акакиевичем. Спектакль об этом. Только что пошитая шинель Акакия Акакиевича, как и ваши пальто и куртки, добровольно отдаваемые в гардероб, здесь олицетворяет латышскую независимость.
Дьяконова интересует не Гоголь, а трагедия «маленького человека». И не маленького даже, а простого человека. Реально - простого латыша, которого власти крупно надули с демократией и свободой. Предложив их эрзац, они потребовали взамен «сдать в гардероб» свою независимость.
Вот такая петрушка вышла из «Шинели». Как я сказал – это идеологический театр. С мощным идеологическим подтекстом и идеологическими аналогиями.
