ШЕКСПИР ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС
Гарри Гайлит
Сентябрь 2012
Спектакль: «Ромео и Джульетта».
Постановщик: Дж.Джилинджер.
Где идет: Дайлес театр.
Если посмотреть, какой спектакль на сцене Дайлес театра всегда был самым востребованным, им окажется трагедия Шекспира «Ромео и Джульетта».
Эту пьесу несколько раз ставил легендарный Эдуард Смилгис. В годы перестройки она громко прозвучала в постановке Карлиса Аушкапа. Креативный спектакль поставила режиссер-экспериментатор Галина Полищук. И вот теперь трагедия Шекспира идет на большой сцене в постановке любимца молодежи Дж. Дж. Джилинджера.
Не поставить «Ромео и Джульетту» он просто не мог. Это пьеса-барометр: она показывает, когда в молодежной среде царит спокойствие, а когда штормит. Хорошим слухом в этом смысле Джилинджер отличался всегда. Поэтому театральная молодежь охотней идет не на скандальные постановки Херманиса в Новом Рижском, а на спектакли Джилинджера. От него, кстати, тоже никогда не знаешь, чего ожидать. Шедевра или провала (как у каждого настоящего художника, у него бывали неудачи), вдумчивого серьезного спектакля или бесшабашной комедии.
Сейчас Джилинджер оказался в непростой ситуации. В сорок пять лет, прекрасно чувствующий современные молодежные тенденции и хорошо знающий альтернативную постмодернистскую культуру, модный режиссер неожиданно для всех стал художественным руководителем самого что ни наесть академического, крупнейшего театра страны.
Уж не знаю почему, наверное, чтобы осознать происшедшее и понять, как соответствовать новой должности, Джилинджер на длительное время ушел «в несознанку» и никому не давал интервью. Лишь теперь, перед новым сезоном, сняв с себя обет молчания, он стал, наконец, встречаться с журналистами. Заявил, что вполне готов возглавить театр и, засучив рукава, уверенно приступает к работе в новом для себя качестве главного режиссера.
Что конкретно он имел в виду, я сказать не берусь. Он это не прояснил. Да и меня, честно говоря, гораздо больше заинтересовало бы, если бы он поделился замыслом, что он намеревался сказать своей постановкой трагедии Шекспира. Потому что все здесь совсем не просто.
Записные латышские критики (поголовно - критикессы) его «Ромео и Джульетту» оценили по пятибалльной системе не высоко, кто на два балла, кто на три.
Но это и не удивительно. Латышская критика, уже много лет расшаркивающаяся перед эпатером Херманисом, к Джилинджеру, его конкуренту, относится с прохладцей. Я не случайно отметил гендерную особенность латышской критики. Она ведет себя с ним, как вздорная бабенка, обойденная мужским вниманием и глубоко этим оскорбленная. Но что поделаешь, если Джилинджер женщин привечает других - без амбиций и преданных профессиональному театру, а не «альтернативному», как называют на Западе театр любительский.
Пойдем дальше. Новый спектакль Джилинджера, действительно озадачивает. Чуть ли ни на половину сокращен текст. Все вместилось в два действия. Костюмы, сценография, общая картина отличаются демонстративной условностью и приближенностью (в смысле временных рамок). Но ведь и мы с вами живем с ощущением безвременья. Кто сегодня хоть раз не вспомнил, что нет ничего хуже, чем жить в эпоху перемен?
Роли в спектакле тоже нетрадиционные. Недаром одну из критикесс смутило, что пока Ромео барахтается в своих страстях и чувствах, Джульетта уже занята мыслями о браке. Но сегодня это нормально: инфантилизм парней зашкаливает, тогда как девицы мыслят цинично и трезво. Все остальные персонажи в спектакле тоже необычны и не совсем такие, какими их придумал Шекспир. Режиссер стремится приблизить их к реальному сегодняшнему дню.
Но дело даже не в персонажах. Ведь чего хотел Джилинджер? Поставить классическую трагедию? И да, и нет. С одной стороны, ничего не ново под луной. С другой, с нами происходит что-то совсем уж неладное. Не буду говорить за все времена, но на своем веку я не помню, чтобы среди молодежи таким высоким было число подростковых самоубийств. Не помню я и такой категоричной требовательности, чтобы у них было «все и сразу». А если нет, то вообще ничего не надо: девчонки-малолетки, ничего в жизни еще не понявшие и не испытавшие, совершают групповые самоубийства. Парни-подростки, милюзга с полуспущенными штанами, ни одной книжки до конца не прочитавшие, сегодня думают только об одном – побыстрей реализовать свою половую функцию.
Джилинджер, - и это, пожалуй, единственное, что верно подметила критика, - решил «превратить „Ромео и Джульетту” из душераздирающей трагедии в негромкий разговор по душам». Его спектакль о том, что случается, когда не умеющая еще «любить и чувствовать» молодежь неожиданно для себя влюбляется по уши и должна решать что с ЭТИМ делать. А для критики он пришелся не ко двору, наверное, потому, что недавно еще во всю торжествовавший на латышской сцене постмодернизм отучил ее думать о таких простых вещах.
