ЕЛКИ-ПАЛКИ, СЭР!
Гарри Гайлит
Январь, 2013
Спектакль: «Лес» А.Островского.
Кто ставил: Игорь Коняев.
Где идет: Рижский Русский театр.
«Лес» в Русском театре считается визитной карточкой сезона. Наслышаны о нем все, билеты достать трудно, но не мечтайте увидеть на сцене милого традиционного Островского. Спектакль неожиданный. До огорчения.
Пьеса Островским писалась о чем? О несовместимости жизни одухотворенной, творческой с миром торгашества. Или в переводе на современный язык - о том, что культура, если требовать от нее самоокупаемости, гибнет. Хоть и не сдается.
Два актера – Счастливцев и Несчастливцев – случайно встречаются в лесозоне на частной территории и заходят «на огонек» к ее владельцу. Что с ними там происходит, рассказывать не буду. Иначе, зачем смотреть спектакль. Только предупреждаю: никакого леса на сцене вы не увидите. Если, правда, не считать нарисованных елей на голых спинах шести парней, в прологе сидящих лицом к заднику сцены и… затылками к залу.
Сидят парни голышом долго. Мерзнут. Наконец, когда они уходят, начинается действие. И тут вы обнаружите, что спектакль построен на «палочной системе». Есть такой вид гимнастики: вы берете в руки палку и начинаете делать с ней разные упражнения. Принимаете одну позу, потом другую, потом третью. Такой прием очень любили использовать в спектаклях латышские постмодернисты. Правда, это когда было. Когда в театрах не хватало денег на элементарное оформление сцены.
В «Лесе» «палочной системой» убивают сразу двух зайцев. Это и привет давно сошедшему с театральной сцены постмодернизму и какой-то намек опять же на лесное хозяйство – палки ведь деревянные. Не исключаю, что имелся в виду и третий заяц - скажем, привет Мейерхольду. Возможно (хоть я этого не помню), он ставил что-то аналогичным образом. В таком случае это еще и перекличка с гением. Но по любому сегодня в спектакле Русского театра этот прием ничего не добавляет и не обыгрывает. Разве что порождает вопрос – зачем? Как-никак вся пьеса Островского разобрана на куски и «продублирована» таким палочным способом. Впечатление, что «Лес» переведен то ли на флотский сигнальный язык, когда матросы машут флажками, то ли на язык азбуки Морзе.
Не исключено, что сделано это специально для того, чтобы у зрителя после спектакля на выходе из театра был бы повод спросить себя – а что все-таки хотел сказать этими палками постановщик?
У меня вопрос возник несколько иной. Зачем поставлен спектакль? Чтобы поднять на смех наших толстосумов? Чтобы бичевать, заклеймить позором такой порок как жадность, скаредность? Вряд ли. Хлыст сатирика в спектакле не заметен. Короче, чтобы не ломать голову, я не постеснялся и полез в Интернет искать интервью с Игорем Коняевым.
И нашел. Оказывается, ничего особенного он сказать не хотел. Никакого подтекста в спектакле искать не надо. Просто, посмотрев, как в других спектаклях играют Игорь Чернявский и Яков Рафальсон, режиссер решил, что эти два актера отлично смогли бы сыграть знаменитый дуэт Счастливцева и Несчастливцева в «Лесе». Так в репертуаре театра стало одной пьесой Островского больше.
Действительно, попадание в роль у обоих актеров получилось точное. Согласен, как говорит постановщик, со сцены звучит гимн артисту и его профессии. Но не более того. В том же интервью еще одна фраза объясняет многое: «Традиционного спектакля не ждите,- говорит Коняев. - Мы своей фантазии ничего не запрещаем».
Благодаря такой вседозволенности и возможности пофантазировать, каждый исполнитель придумал сам для себя яркий образ и филигранно его создает. Актеры в ударе. Смешная получилась у Екатерины Фроловой роль приживалки Улиты. Азартен Леонид Ленц. Смешно играет Галина Российская. Но вот беда, почему-то смеха много на сцене, а в зале он звучит редко. Хотелось бы наоборот, но зритель сидит, словно, у него оскомина во рту. Так бывает, когда клоун, чтобы посмешить публику, выходит на арену в пиджаке на несколько размеров больше, чем нужно.
«Лес» Островского оказался великоват русскому рижскому театру. Впрочем, может, все как всегда обошлось бы, если бы на десерт нам не поднесли Верку Сердючку. Тут уж волю своей фантазии дал сам постановщик. Ее животрепещущие песни в русской классической комедии, от которой иногда хочется плакать, звучат в финале как гром с ясного неба. Пожалуй, ежа с ужом скрестить проще, чем Островского с Веркой Сердюдчкой.
Но оказалось, что можно! Поставить сегодня на русской сцене пьесу с мощным социально-протестным запалом трудно. Не каждому постановщику хватит смелости взорвать такую петарду. Поэтому наш театр решил устроить другой фейерверк - жизнерадостной Сердючкой он затмил Островского. И вступил в новую эру: можно сказать, посмеялся над концом света. Каков итог? А как у всех. Русский рижский театр, всегда боявшийся опуститься ниже плинтуса, резко поменял свою эстетику. Поставил желтый спектакль и преподнес его нам на блюдечке с голубой каемочкой.
