И ШУТ, И ЦИРКАЧ, И ПОЭТ
Гарри Гайлит
2012 год
Что мы знаем о Франсуа Вийоне? Почти ничего. Мифическая личность. О нем известны крохи. Перефразировав его же стихи, можно сказать: мы знаем, что ничего о нем не знаем. Стихи Вийона, единственное, что после него осталось, но и те похоже, дошли до нас не все, в мизерном количестве.
Вышедший недавно сборник Вийона «Король поэтов голоштанных» с фрагментом на обложке одной из самых загадочных картин средневековья Иеронима Босха удалось издать в таком импозантном виде только потому, что большая часть стихов в нем представлена переводами нескольких авторов.
Мне однажды пришло в голову сравнить два издания романа Набокова «Ада». Это один из поздних его романов, написанных уже на английском. Переведены оба разными переводчиками, и что вы думаете? Такое впечатление, что это две книги об одном и том же, но написанные разыми авторами. С некоторыми стихами Вийона на русском языке дело обстоит почти так же. А с знаменитой «Балладой повешенных» получилось вообще смешно. В одном переводе их висит пятеро, в другом шесть, а в третьем восемь. Так что не исключено, что сам Вийон некоторые свои стихи в обратном переводе не узнал бы или напрочь забраковал.
Он поэт совершенно необычный. Нет, не подумайте, слава богу, не модернист-экспериментатор, превращающий высокую литературу в отхожее место. В ХУ веке, когда он жил, до этого еще не доходило. Но в своем роде стихи Вийона тоже можно считать андеграундом, постмодернизмом или чем-то в этом роде. Вийон все ставит под сомнение, все выворачивает наизнанку, выставляя напоказ то, что другие обычно скрывают. И подвергает осмеянию самые святые вещи. Что там любовь, дружба или нерушимые жизненные идеалы! Разделываться с ними ему ничего не стоило. Он хохотал гомерическим хохотом над святошами, над святыми дарами и над самой святой церковью. Это был чистый бес из мрака, каких зовут обычно мракобесами. Кабак и церковь стоят для Вийона в одном ряду, но что совершенно точно, церкви он всегда предпочитал кабак. Однажды с шайкой таких же прохвостов как он сам, Вийон даже сподобился обчистить часовню - не на что было погулять с девками. Кстати, правда это или нет, никто не знает, но за ним водилась дурная слава сутенера: любил приторговывать пикантным товаром. Легко мог грабануть прохожего на большой дороге или на узкой городской улочке. За что не раз был пойман, нещадно бит и сидел в тюрьме.
Короче, если б не стихи, мы не то, что не поминали бы его имя, но и знать его не знали. Происхождения он был самого низкого, по положению в обществе не на много выше. Хоть и считалось, что закончил Сорбонну. Только тогда это называлось Парижским университетом, и поступил он туда, как ни странно, уже в 12 лет. Эти известно из судебных протоколов и из университетского архива.
Юный Вийон поступил на факультет искусств и через девять лет стал сперва бакалавром, а затем и магистром искусств. Мог бы преподавать науки и жить в свое удовольствие. С достатком, как вельможа. Но это ему сто лет не надо было. Просто выучился грамоте, набрался интеллекта и художественного вкуса, что заметно по его стихам. Что до прочего, он довольствовался тем, что в двадцать лет Париж горланил его баллады. Вся его энергия и гульдены, если они заводились, уходили на вино, женщин и студенческие пирушки.
Студенты тогда страсть как любили побуянить из-за своих прав и свобод. Но, как часто бывает, все это выливалось в элементарную развязность и неповиновение закону. Пьянки, ссоры, драки, поножовщина и, наконец, убийство священника – все это привело студента-стихоплета к тому, что он вынужден был начать скрываться от представителей закона, бродяжничать, на что, не больно переживая, и променял свою жизнь.
Кстати, это только мы, спустя века, с пиететом числим его по литературной части известным французским поэтом, а в общем-то все им написанное много времени в жизни Вийона не заняло. Так что это еще вопрос, считал ли он сам себя поэтом?
С одной стороны, действительно, известно, что короткое время он ходил у одного богатого вельможи в придворных поэтах. Однажды даже участвовал в поэтическом турнире. Когда в Париже укоренилось книгопечатание, на французском в качестве первого стихотворного сборника были изданы именно его стихи. Благодаря чему, они и дошли до нас. Правда, говорят, самого Вийона к тому времени уже не было в живых.
С другой стороны поэтом он стал не потому, что не мог не писать. Просто по характеру Вийон был остряк и рифмоплет и на любой случай мог сочинить веселые, хлесткие вирши. Его стихи, возможно, любила распевать молодежь, как сегодня песни Высоцкого. Кстати, нашего Высоцкого при жизни тоже мало кто считал поэтом. Так же было и с Вийоном.
Из-за дошедших до нас стихов выглядывает весельчак и задира, любитель бурлескной балаганщины и ловкий мастер непристойно и глумливо зарифмовать любую тему. Не случайно все написанное им звучит как бы на один лад: как выворачивания наизнанку, как двусмысленность или ловкое употребление слов в противоположном смысле.
Исследователи Вийона вообще считают, что ни одному его стихотворению нельзя верить. И хором утверждают: если Вийон называет кого-либо "честным малым", значит, тот отъявленный прохвост, если говорит как о "красавце", то на самом деле хочет выставить уродом, а распинается в любви, стало быть, ненавидит. Вийон постоянно играет, иронизирует и издевается. Его считали виртуозом-подражателем и горлопаном. Такова была его стезя. Чтобы выжить, он прикидывался шутом, почему и написал: «и только шут себя блюдет».
Есть такие натуры, для кого жизнь – игра, постоянное притворство и розыгрыш вся и всех. Не саморазоблачение, а самоотрицание. И безразличное отношение к жизни и смерти. Он лучше, чем кто-либо знал, что кончит плохо. Иначе жить было трудно. Это были дикие, страшные времена. Ничего не стоило угодить на костер инквизиции. На городских виселица покачивались на ветру убогие висельники. Образ повешенного всегда преследовал Вийона, как будто в петле ему было суждено закончить свои жизненные мытарства. Знаменитое четверостишие, вошедшие во все его сборники, похоже, вспоминалось ему каждый день, как роковое предсказание:
Я – Франсуа – чему не рад! –
Увы, ждет смерть злодея,
И сколько весит этот зад,
Узнает скоро шея.
Это перевод Ильи Эренбурга. Считается, что именно Эренбург первым перевел его на русский язык. Во всяком случае, своей славой на русском языке Вийон обязан ему. Так получилось, что судьба их, живших в разные века, соединила вместе, когда оба были в одном возрасте. Эренбург, живя в Париже, французов и Францию воспринимал в колорите поэзии Вийона. В 1916 году молодой Эренбург издал первую на русском языке книгу стихов и баллад Вийона, сопроводив хорошим биографическим очерком. С подачи Эренбурга дань ему отдали Брюсов, Гумилев, Мандельштам и другие поэты и переводчики. Все они участвуют в новом сборнике стихов поэта.
