Протоиерей Кирилл Фотиев (1928-1990)
Людмила Флам (США)
См. Судьбы поколения 1920-1930-х годов в эмиграции. Очерки и воспоминания. Составитель Людмила Флам. - Москва:Русский путь, 2006, с.106-108.
Отец Кирилл Фотиев был натурой сложной и многогранной. Он с ранней молодости помышлял о принятии духовного сана, но интересы его и познания не ограничивались областью богословия, а распространялись на политику, историю, литературу и искусство, особенно искусство эпохи Возрождения. Он любил жизнь, ценил хорошую кухню, знал толк в винах, но избрал себе нелегкий путь священника-целибата, принявшего обет безбрачия.
Родился о. Кирилл в Москве. Детство прошло в крайне тяжелых условиях и рано нанесло травму разлуки с родителями, что, несомненно, легло отпечатком на дальнейшую жизнь и, возможно, послужило причиной внутренних конфликтов и трагического восприятия «мира сего». В Москве семья жила в полуподвале дома в Денисовском переулке. Когда родители уходили на работу, маленького Кирилла оставляли во дворе, привязывая для безопасности на длинной веревке к столбу. Отец его – Василий Васильевич Фотиев, актер и режиссер Театра Водников – заболел туберкулезом и заразил свою жену Екатерину Сергеевну, урожденную Юдину. Жизнь в сыром помещении не позволяла вылечить туберкулез. Понимая безвыходность положения и опасаясь, что маленький Кирилл тоже может стать жертвой туберкулеза, мать приняла тяжелое решение отдать шестилетнего сына своей сестре Наталье Сергеевне Рар, жившей в Латвии, у которой за несколько лет до того умерла пятилетняя дочка.
Вывезти ребенка из СССР за границу было трудно. Но помог старший брат обеих сестер, известный хирург Сергей Сергеевич Юдин. К нему обращались крупные деятели того времени и их жены, некоторые из них были обязаны ему жизнью. Благодаря этим связям, Юдину удалось добиться разрешения Народного комиссариата иностранных дел передать Кирилла его тетке в Латвию. Если бы он остался в Москве, то был бы обречен на сиротство, так как мать его в 1939 г скончалась.
Сын Раров, Глеб Александрович, вспоминает: «Весной 1934 г. мама съездила в Москву и привезла Кирилла к нам. У нас он мог расти и развиваться нормально. К своей приемной матери он очень привязался и до конца жизни, в какой бы стране он ни находился, оживленно с ней переписывался.
К осени 1940 г. стало ясно, что из Латвии, ставшей советской, пора уезжать, чтобы не подвергнуться высылке в Сибирь. Единственная возможность – выезд по договору от 10 января 1941 г. об обмене населением с Германией. Но в то время как у нас были латвийские паспорта, Кирилл был гражданином СССР с ''молоткастым '' паспортом. Казалось – безвыходное положение. Однако мама пошла прямо на прием к капитану НКВД К.К. Давыдову, объяснила положение, и тот неожиданно сказал: «Я сам отец, понимаю, что мальчику будет лучше у вас», – и отпустил Кирилла с нами в Германию. На что мама ответила, что всю жизнь будет за него Бога молить. Это было настоящее чудо».
Далее семья оказывается в Любеке, где Кирилл поступает в немецкую гимназию, но в результате бомбежки, разрушившей дом, в котором они жили, Рары переезжают в Бреславль, где их ждут новые испытания: арест Глеба за принадлежность к НТС (Национально-Трудовому Союзу), а заодно и его родителей. Покуда родителей не выпустили, Кирилла опекали знакомые, а Глеб прошел по кругам ада немецких концентрационных лагерей, (Подробнее об этом – в воспоминаниях Г.А. Papa.)
После войны Кирилл, закончив русскую гимназию в Менхегофе, поступает на философский факультет Гамбургского университета. В 1947 г. он, по стопам братьев Рар – Глеба и Льва – вступает в НТС и остается его членом до конца жизни, играя в этой организации заметную роль. Весной 1949 г. семья переезжает из послевоенной Германии в Марокко. Там Кирилл идет на землемерные работы, знакомится с экзотикой преддверья пустыни Сахары и тамошними обитателями, шейхами и бедуинами. Впрочем, скоро он получает стипендию в Свято-Сергиевском православном богословском институте в Париже и переезжает туда. Этот период его жизни наполняется глубоким содержанием под влиянием выдающейся профессуры, среди которой он еще застал А.В. Карташева, прот. Василия Зеньковского, епископа Кассиана (Безобразова), архимандрита Киприана (Керна), искусствоведа В.В. Вейдле и др. Там он полностью окунается в лучшие традиции русской богословской мысли, глубоко проникаясь ее мироощущением. Его дипломная работа «Попытки украинской автокефалии в XX веке» выходит из печати в Мюнхене в 1955 году.
По окончании института он не сразу принимает сан, а посвящает себя работе НТС, сперва в Риме, потом в Германии; публикует статьи, частично под псевдонимом Сергей Сокольников. Окончательное решение стать священником-целибатом созревает в 1962 г. После рукоположения он получает назначение в Монреаль, затем в Нью-Йорк, где работает при управлении Американской митрополии (впоследствии Автокефальной Православной Церкви в Америке), потом получает приход в Бруклине, принимает регулярное участие в религиозных передачах «Голоса Америки», состоит членом редколлегии журнала «Вестник РСХД».
В 1985 г. о. Кирилл возвращается в Европу и последние пять лет ведет религиозные программы радио «Свобода» в Мюнхене, состоя также членом редколлегии журнала «Посев». Долгие годы он много общался с советскими гражданами, выезжающими на Запад, в том числе с духовенством Московской патриархии, но предчувствовал, что сам он в Россию уже не попадет. 28 августа 1990 г. он умер от рака в Мюнхене, а похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Свою большую и ценную библиотеку он завещал Духовной семинарии в Жировичском монастыре (Белоруссия), где она хранится как «фонд протоиерея Кирилла Фотиева».
О. Кирилл не видел противоречия в совмещении своего пастырского служения со служением России в рядах политической организации НТС, и часто повторял, что «школу» НТС прошло около 30 православных священников. Мостом, соединяющим духовную и светскую сферы служит мировоззрение персонализма, которому посвящена была его статья, впервые напечатанная в 1958 г. в журнале НТС «Наши Дни» (№ 4.)
