----------------------------------------------------
Надежда Карловна ФЕЛДМАН-КРАВЧЕНОК (до замужества — Либталь) — литературовед, педагог-методист, автор книги «Театр и зритель» (Р., 1965), член редколлегии и участник сборника «Жизнь — Смерть — Жизнь», изданного Рижским «Мемориалом» в 1993 г., автор статей в периодике Латвии, «Вестнике РХД» (Франция).
----------------------------------------------------

В ноябре прошлого года, после моего возвращения из паломничества на Святую Землю, один из моих знакомых спросил меня, как решилась я на склоне лет пуститься в такую далекую поездку, каков был мой путь. Хочется ответить, что путь был довольно прямолинейным, но весьма долгим. Почти 60 лет тому назад я загорелась желанием побывать на Святой Земле и поклониться тем местам, где родился Иисус Христос, где Он учил, был распят и воскрес из мертвых. Эта мечта зародилась не только под влиянием Священного Писания, но опиралась и на живые рассказы двух рижских художниц-иконописцев. Первой из них была Татьяна Владимировна Косинская, вторая — Тамара Дмитриевна Эренштейн (в замужестве Литвина). Эти художницы были долголетними и активными членами одного замечательного русского религиозного общества, зарегистрированного в Риге под названием «Русское Православное Студенческое Единение», много способствовавшего становлению моего мировоззрения. РПСЕдинение являлось вполне самостоятельным обществом и входило в состав Федерации Русского Студенческого Христианского Движения за рубежом. РПСЕдинение, так же как и РСХДвижение, не преследовало никаких политических целей. В его задачи входило объединение верующей молодежи, оцерковление их жизни и борьба с материализмом и атеизмом XX века.
В РПСЕдинении в Риге было примерно 80 членов, при нем работало более десяти религиозных кружков, в том числе 2 гимназических. Т.Д. Эренштейн с 1932 г. руководила одним из гимназических кружков, носившим имя иконы Божией Матери «Живоносный Источник». Членом этого кружка с 1931 г. была и я. По окончании в 1933 г. гимназии, почти все наши девушки не только остались в кружке, но и включились в работу религиозно-педагогического кабинета при РПСЕдинении, которым в то время руководила Надежда Николаевна Македонская (дочь рижского протоиерея о. Николая Македонского). Одновременно мы стали вести занятия в рижских воскресных школах как при самом Единении, так и в православных приходах Риги. Тамара Дмитриевна продолжала руководить нами, учила церковному шитью, пониманию церковной иконографии. К Т.В. Косинской молодое поколение относилось особо, обращалось к ней по вопросам нравственного идеала. Если не удавалось поговорить с ней в Единении, то отправлялись целой группой за Двину, где она тогда жила со своими родителями и братом-медиком. Ее отец, Владимир Андреевич, в те годы был профессором Латвийского университета по кафедре права и народного хозяйства. Слово Татьяны Владимировны было для нас неоспоримо.
К сожалению и большому нашему горю, в декабре 1934 г. Русское Православное Студенческое Единение, просуществовав в Латвии неполных 7 лет, распоряжением вице-министра внутренних дел Латвии А. Берзиня было закрыто. С этого времени вся наша социальная работа была прекращена. Остановили свою деятельность религиозно-философская библиотека, религиозно-педагогическое бюро, клуб, детские и юношеские организации (воскресная школа, дружина «Витязь»), не устраивались больше летние лагеря для юношества. Немыслимы были и съезды единенцев в Латвии, лекционная работа, пришлось приостановить только недавно развернутую издательскую деятельность. Но дружба членов Единения сохранилась. Религиозной же закалки хватило многим членам этого общества на всю их последующую жизнь.
Ежегодные общие съезды РПСЕдинения как в Латвии, так и в Эстонии обычно проходившие в монастырях, давали его членам полное представление о русском богомолье. Ежедневное посещение храма, общее говение и причащение Святых Тайн, доклады и беседы на религиозные темы — все это было своего рода паломничеством как для старших, так и для молодых членов Единения. В 1933 г. в Латвии было запрещено проводить летний съезд РПСЕдинения. Вместо него мы провели собеседование в Спасо-Преображенской Пустыньке на реке Лиелупе (около Елгавы). Собеседование было приурочено ко дню храмового праздника этого монастыря и вылилось в полной мере в богомолье.
После событий 1934 г. единенцам казалось, что навсегда прекратился этот тип религиозной работы в Латвии. Однако летом 1936 г. настоятель рижского Ивановского храма протоиерей Николай Шалфеев организовал паломничество во Псково-Печорский монастырь. Вместе с прихожанами о. Николая отправилась в Псково-Печорский монастырь и небольшая группа бывших единенцев, в том числе и я, когда-то преподавательница воскресной школы при Иоанновском приходе.
В те годы часть нынешней Псковской области входила в состав Эстонии, где работа РСХДвижения продолжалась. Во второй половине 30-х годов несколько бывших единенцев даже переехали в Эстонию, чтобы активно участвовать в работе Движения. В их числе была и бывшая единенка Мария Фоминична Семенова (в будущем известный языковед, доцент Латвийского университета). Совершенно естественно, что, попав в небольшой городок Печоры (Петсеры), мы с моей ближайшей подругой, тоже единенкой, сразу отправились искать «своих».
Хочется вспомнить совершенно необычных людей, имевших сильное влияние на нас, молодежь, и живших тогда в Печорах. Во-первых — секретарь Эстонского Движения Татьяна Евгениевна Дезен, которая полностью и совершенно бескорыстно отдавала себя религиозной работе с молодежью. Вместе с нею работал учитель ближайшей деревни Николай Николаевич Пенькин, он организовал работу с крестьянской молодежью.
Замечательные православные люди — Татьяна Евгениевна, Николай Николаевич и секретарь РСХДвижения в Прибалтике, в тридцатые годы редактор журнала «Вестник РСХД» незабвенный Иван Аркадьевич Лаговской с приходом советской власти в Эстонию были арестованы и в 1941 г. расстреляны. Все эти люди своим примером христианского отношения к молодежи оставили неизгладимый след в нашей душе.
А в то далекое лето 1936 г. Татьяна Евгениевна радостно приняла меня с подругой и оставила нас в общежитии РПХДвижения на все время паломничества. Каждое утро мы отправлялись на богослужения в монастырь, а по вечерам беседовали с нашими давними друзьями.
В 1937 г. Татьяну Владимировну Косинскую пригласили в Иерусалим в Гефсиманскую обитель, основанную в 1934 г. на Елеонской горе. При этой обители в Вифании была организована школа для арабских девочек-христианок, здесь же была иконописная и мастерская церковной вышивки.  Рижскую художницу пригласили руководить иконописной мастерской. Т.В. Косинская принимала участие в восстановлении икон храма в Вифании, расписала домовый храм Гефсиманской обители. В своих письмах и публикациях в журнале-газете «Путь жизни» (за 1937/38 г.) Татьяна Владимировна подробно описала главный храм русского Гефсиманского монастыря, который был построен на западном склоне Елеонской горы на средства императора Александра III. Храм был освящен 1.Х. 1888 г. патриархом Никодимом во имя равноапостольной Марии Магдалины в память покойной матери императора Марии Александровны. На освящении храма присутствовали братья российского императора в. к. Павел Александрович и Сергей Александрович с супругой, великой княгиней Елизаветой Федоровной (родной сестрой последней императрицы Александры Федоровны).
После террористического убийства Сергея Александровича его вдова постриглась в монахини, основала в 1908 г. в Москве Марфо-Мариинскую обитель для вдов и сирот. Она мученически скончалась в 1918 г. в районе Перми. В 1920 г. ее останки были перевезены в Иерусалим. Гробницы Елизаветы Федоровны и ее преданной келейницы Варвары находятся в храме Марии Магдалины, белоснежном, с золотыми куполами, — писала Т. В. Косинская.
Татьяна Владимировна несколько раз наезжала из Иерусалима в Ригу, много рассказывала о Святой Земле. Как-то раз мы, бывшие единенцы, собрались в воскресный день в пустом зале детского сада Рижского Просветительного общества (ул. Кр. Валдемара). Заведующей этого детского сада была бывшая долголетняя единенка из г. Даугавпилса Павла Ивановна Круковская. В тот день рассказ с диапозитивами Т.В. Косинской так вдохновил меня, что я твердо решила когда-нибудь побывать в Иерусалиме, на Иордане, пройти по всем Евангельским местам этого края.
С именем Т.В. Косинской у меня связана и память о маленькой церкви, построенной в те годы небольшой группой православных энтузиастов, жителей курорта Балдоне. Весь комитет строителей этой «церковки в лесу», как ее назвал журнал «Для Вас», состоял из одной многочисленной семьи известного в то время юриста, поэта, музыканта и общественного деятеля Петра Николаевича Якоби да еще двух молодых девушек, одной из них была я. Председателем комитета был настоятель рижской Преображенской церкви (на Красной Двине) протоиерей Николай Македонский. В один из приездов Татьяны Владимировны в Ригу о. Николай попросил ее написать храмовую икону Св. Пантелеймона Целителя для будущей балдонской церкви. Икона была написана Т.В. Косинской в Иерусалиме и освящена на Гробе Господнем. Освящение самого храма в Балдоне совершил 19    июня 1939 г. архиепископ Елгавский Иаков (Карп) при участии рижскоградского духовенства в составе благочинного протоиерея Николая Перехвальского, соборного настоятеля протоиерея Иоанна Янсона, протоиерея Николая Македонского, настоятеля Иоанновского храма протоиерея Николая Шалфеева, протодиакона Василия Мельникова, диакона Симеона Варфоломеева, иподиакона Ростислава Маслова-Беринга (потомка выдающегося мореплавателя XVIII в. Витуса Беринга).
К великому сожалению, когда в конце второй мировой войны при отступлении немцев в Балдоне шли ожесточенные бои, храм Св. Пантелеймона был сильно поврежден, не восстанавливался, все иконы погибли или были расхищены.
Укрепила мое стремление побывать на Земле Иисуса и Т.Д. Эренштейн. В 1938 г. ее пригласили в Палестину составлять эскизы для реставрации росписи храма Вознесения Христова, расположенного на самой вершине Елеонской горы в Иерусалиме. Художница провела в Иерусалиме за работой больше года. Возвратившись в Ригу, Тамара Дмитриевна часто вспоминала о Святой Земле.
С Тамарой Дмитриевной мы то чаще, то реже общались вплоть до ее кончины в 1988 г. в Риге.
Татьяна же Владимировна, завершив свое служение на Святой Земле, стала вскоре помощницей архиепископа Иоанна Шаховского, поселилась в Берлине. Когда окончилась война, вслед за Владыкой Иоанном последовала в Калифорнию, в г. СанФранциско. После смерти Архиепископа Иоанна Татьяна Владимировна возвратилась в Иерусалим, приняла монашеский постриг с именем Серафимы. В 70-е годы она скончалась в монастыре в Иерусалиме, навсегда осталась на Святой Земле.
В годы борьбы советского государства с церковью паломничество приходилось совершать скрытно. В конце 40-х я училась в Москве в аспирантуре. С моей подругой по общежитию.
Кнарик Чимшкян, только что защитившей диссертацию, мы рискнули предпринять однодневное богомолье в Троице-Сергиеву Лавру, тайком, опасаясь встреч со знакомыми. Мне надо было особенно таиться, так как я уже была замечена в посещении храмов как в Риге, так и в Москве, — и меня отчасти по этой причине, отчасти и по другим (внеучебным) лишили тогда стипендии. Через десятилетие, вместе с моим мужем, тоже единенцем, Константином Иосифовичем Кравченком, мы еще раз совершили паломничество в Троице-Сергиеву Лавру, а годом раньше сумели побывать в Киево-Печерском монастыре. Помню, в Загорске (так тогда назывался Троице-Сергиевск) мы встретили профессора Сергея Ефимовича Крючкова, известного языковеда, автора пособий по грамматике. С С.Е. Крючковым я была знакома по МГУ. В Загорске профессор был с внуком Сережей. В первый момент профессор слегка смутился. Но мы скоро поняли друг друга, и Сергей Ефимович по секрету сказал мне, что его мать в этот день (был канун праздника преподобного Сергия Радонежского) приводила его сюда на богомолье пешком, а он внука привез на электричке. . .
В 1963 г. мы ездили с мужем молиться к Преподобной Евфросинии Полоцкой.
Поездки на богомолье мы хранили втайне, даже домашние не знали о них, не говоря о соседях, городских или дачных (дача была академическая). Однажды, вернувшись с мужем из Спасо-Преображенской Пустыньки, куда плыли из Майори на пароходике, мы узнали, что нас тщетно разыскивала моя аспирантская подруга Наталия Алексеевна Решетовская со своим мужем Александром Исаевичем Солженицыным. Они появлялись из Рязани всегда без предупреждения. Когда все же встретились, то смеялись, что мы от них научились «засекречиваться». В тот приезд А. И. Солженицын привез первую часть рукописи «В круге первом», где описана наша с Наташей общая комната в университетском общежитии на Стромынке. Оставили рукопись только на одну ночь — шел 1965 год.
В те годы о паломничестве на Святую Землю мы даже мечтать не смели, так как были «невыездными». Мой муж в 1944 г. был репрессирован за то, что в 1942—1944 гг. служил в Православной Миссии во Пскове.
В 1974 г., через год после смерти мужа, со своей племянницей, а еще через год с подругой я совершила богомолье в Псково-Печорский монастырь. Была еще несколько раз в Спасо-Преображенской пустыньке. Но паломничество на Святую Землю. ..
Осень 1993 года. Кто может объяснить, почему, возвращаясь с богомолья из эстонского Пюхтицкого монастыря, на вопрос Таисии Ивановны Репиной, дочери ныне покойного рижского протоиерея Иоанна Трубецкого (в прошлом тоже единенца), куда мы совершим следующее богомолье, я вдруг на весь автобус громко ответила — на Святую Землю, но сама еще даже и не представляла, возможно ли это. Я знала, что на Святую Землю из Риги ездило пока только духовенство. Так, летом 1991 г. в Иерусалиме побывали наш Владыка Александр, Архиепископ Рижский и всея Латвии, игуменья рижского Троице-Сергиева монастыря матушка Магдалина, благочинный рижскоградских церквей протоиерей Петр Смыковский и сопровождавшие их лица. Ездили и приходские священники, но группы мирян не было. К моей радости, я узнала, что из Риги при содействии Московской Патриархии готовится к паломничеству на Святую Землю группа (на автобусе), а для более старших по возрасту возможна одновременно и другая группа (самолетом).
Через несколько недель на службе в рижском монастырском храме Сергия Радонежского справа от почитаемой Толгской иконы Божией Матери я вдруг обратила внимание на небольшую витрину с привезенными из Иерусалима частицами камня Живоносного Гроба Господня. Почему я увидела эту витрину только сейчас, когда стала готовиться к паломничеству на Святую Землю, а прежде никогда ее не видала?
Все сбылось только 9 ноября 1994 г., когда по благословению Архиепископа Рижского и всея Латвии Александра и приглашению начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме Архимандрита Феодосия одиннадцать рижских паломников-мирян двинулись в путь.
Ступив на территорию аэропорта «Бен-Гурион» близ Тель-Авива, с его современными зданиями, сооружениями, я испугалась, боялась разочарований. Но все же с первых шагов по Святой Земле паломники чувствуют, что это особая духовная родина всех христиан.
В православном монастыре «Горняя» приехавшие паломники сразу встретились с рижанками, бывшими сестрами Рижского женского Троице-Сергиева монастыря. Первой из них была «гостиничная сестра» Нина, которая по благословению матушки игумении Георгии (Щукиной), устроила нас в кельях. Наша экскурсовод — мать Исидора тоже оказалась прежней насельницей Рижского монастыря. Всего из Риги в Горненском монастыре в настоящее время несут послушание 6 монахинь. Одну из них, матушку Илларию, мы встретили на берегу Галилейского моря (Геннисаретского озера) против горы Магдал, места рождения св. мироносицы Марии Магдалины. Вместе с еще одной монахиней трудолюбивая матушка Иллария возделывает участок фруктовых деревьев, который получил название «русский сад». Мы отведали фруктов из «русского сада», нас угостили необычайно вкусной трапезой и даже по-монастырски печеной рыбой из Геннисаретского пресного озера.
О двух русских монастырях, расположенных на самой высокой из гор, окружающих Иерусалим, горе Олив (Елеонской или Масличной), где трудились две рижские художницы, упоминалось выше. Но и сейчас мы встретили среди монахинь Елеонского монастыря бывшую рижанку, которая несет здесь монашеское послушание. Это монахиня Иоанна, которая сразу узнала старых рижан, вспомнив их даже поименно.
Сама мать Иоанна, в миру Людмила Георгиевна Кёлер, до замужества Земмеринг, с детства жила в Риге, поступила в Ломоносовскую гимназию, а когда Ломоносовскую в 1935 г. ликвидировали, то окончила в 1937 г. русскую Правительственную гимназию. Училась на юридическом факультете Латвийского университета, была членом русской женской корпорации «Sororitas Tatiana». В годы войны она выехала с родителями в Германию, потом переселилась в США, где была профессором Питтсбургского университета. Л. Г. Кёлер автор работы «Святой Иоанн (Поммер), Архиепископ Рижский и Латвийский» (Свято-Троицкий монастырь, Джорданвилль, США, 1984 г.). Вся семья Земмеринг долгие годы была близко знакома с рижским Владыкой Иоанном. Старший брат Людмилы Георгиевны, ныне покойный, Николай был иподиаконом Архиепископа (в США он принял священнический сан). Выйдя на пенсию, уже вдовой, Людмила Георгиевна посетила Святую Землю, а через некоторое время окончательно переселилась в Иерусалим и приняла монашеский постриг с именем Иоанны в честь умученного Архиепископа Иоанна Поммера. Сейчас мать Иоанна собирает материал по истории Рижского Свято-Троице-Сергиева монастыря.



Целый ряд неизгладимых впечатлений и раздумий привезли паломники со Святой Земли. Я увидела, как близка одна христианская конфессия другой. Особенно заметно это в Вифлееме, где под одной крышей соседствуют несколько конфессий. В небольшой апсиде, на месте рождения Христа, над серебряной звездой устроен греческий православный алтарь, а в нескольких шагах от него, на месте ясель Божественного Младенца, — алтарь католиков, посвященный Поклонению Волхвов. Рижские богомольцы только успели пропеть по-славянски праздничный тропарь, как под солею главного верхнего алтаря Рождества стали спускаться по лесенке греческие священнослужители со славословием на греческом языке. А когда через галереи обширного ныне здания мы выходили во дворик, то из помещения храма Св. Екатерины торжественно неслась мелодия композитора Франца Грубера «Тихая ночь, дивная ночь» (Stille Nacht, heilige Nacht), широко известная в Германии, Австрии, Англии и Латвии. В Риге в годы моего детства в каждой латышской, немецкой семье или в семьях . смешанных браков это песнопение обязательно звучало на Рождество у зажженной праздничной елки. Осовенно трогательно было услышать эту знакомую мелодию здесь, где родился Спаситель.
Апофеозом близости всех христианских конфессий является Храм Воскресения с Голгофой и Гробом Господним.
Когда меня спрашивают о самом сильном впечатлении в паломничестве, я затрудняюсь в ответе. Могу сказать только одно — все, где сохранились следы Спасителя, а это и Лифостратон (остатки Римской тюрьмы Претории), и порог Судных Врат у подножия Лобного Места («русские раскопки») возле Храма Воскресения.
В первые месяцы по возвращении я продолжала в сновидениях подниматься по ступенькам священных мест, собирать камушки на Фаворе, где нас охватило необыкновенное чувство умиротворения и покоя. Вспомнились слова Н. А. Бердяева: «Бог есть сила освобождающая, просветляющая и преображающая». Неотступно вспоминаются священные воды Иордана, первая встреча с Иерусалимом, раскопки Капернаума, теплый поздний вечер на берегу Галилейского моря и в темноте еле виднеющийся противоположный берег и Евангельская страна Гадаринская, откуда, страшно подумать,

«Господь уходит без упрека...
Но как же будет жизнь пуста
И беспросветно одинока
Без отошедшего Христа»*.
----------------------------------------
* Н. А. Павлович. Гадарин (1959 г.).
----------------------------------------
Не забыть нашего возвращения из Галилеи, когда, уже в полной темноте, мы возвращались вдоль Иордана в Горненский монастырь. С нами были два священника и дьякон — все из Новосибирска, схимонах из Москвы. Они запели песнопения всенощного бдения, а потом — пасхальные стихиры. Эта необычная служба в автобусе, идущем вдоль Иордана, всех нас растрогала до слез.
Словом, снова и снова испытываю то душевное состояние, которое было у меня при входе в «город возлюбленный» — в Иерусалим.