История этой книги началась семь лет тому назад, когда после смерти бабушки Галины Михайловны Петровой–Матисы мы, внуки, нашли картонную папку с материалами о дедушке — гроссмейстере Владимире Михайловиче Петрове.

Триста двадцать машинописных страниц оказались законченной книгой о дедушке, как потом выяснилось, совместная работа бабушки с латвийским журналистом и шахматным историком Андрисом Фриде. Судя по слабо пропечатанному тексту, это была четвертая копия тех материалов, которые в 90–е годы были сданы в редакцию журнала «Физкультура и спорт». Тогда уже наполовину подготовленная к изданию книга не увидела свет — рухнули Советский Союз, а вскоре и редакция журнала. Только в 2002 году Андрис Фриде, чей отец играл с Петровым и благодаря которому сохранились многие партии дедушки и комментарии к ним, издал книгу «Владимир Петров: История Шахматиста от Величия до ГУЛАГа», правда, только шахматную часть и на английском языке.

Первое стечение обстоятельств

То, что мы нашли эту папку в стенном шкафу, было первым благоприятным стечением обстоятельств, а точнее, чудом в общем деле восстановления памяти нашего деда, потому что после смерти бабушки квартира сдавалась и за долгие годы не раз менялись квартиросъемщики, выбрасывались старые вещи и менялся интерьер.

Через полгода, именно столько времени ушло, чтобы набрать все тексты, составить диаграммы и таблицы, мне удалось встретиться с топ–гроссом Алексеем Шировым, бывавший в Риге наездами, так как тогда он жил и выступал за Испанию. Просмотрев материалы папки, Алексей взял их с собой, но испанского издателя это не заинтересовало, в первую очередь потому, что разбор дедушкиных партий, в основном сделанный им самим, на сегодняшний день сильно устарел.

Так мы, потомки гроссмейстера Владимира Михайловича Петрова и его вдовы, которая посвятила всю свою жизнь реабилитации мужа и поиску его могилы, остались один на один с неопубликованными материалами.

Все попытки выйти на связь с Андрисом фриде и Сергеем Вронковым, шахматным историком и публицистом, который хоть как–то мог пролить свет на этот труд, оказались безуспешными. И тогда мы решили издать только бабушкины воспоминания, но в книге Фриде их было недостаточно, и мы взялись за сохранившиеся бабушкины записи. Некоторые из них были на обрывках газет, салфетках и даже сигаретных пачках. Для нас это стало делом чести, ведь при жизни бабушки Петровым мы не интересовались, а сама она ничего не рассказывала. Да и не поднималась в нашей семье тема репрессий при детях, ведь мы учились в школе и меняли поочередно октябрятские значки на пионерские, а потом комсомольские… В итоге получилась небольшая книга.

Второе стечение обстоятельств

Второе стечение обстоятельств произошло чуть больше года тому назад, когда Алексей Широв сразу по возвращении из Испании решил организовать в Юрмале международный шахматный турнир. Мемориал Таля должен был включить в себя и блицтурнир памяти Владимира Петрова — Алексей все это время помнил о своем именитом, но незаслуженно забытом земляке. Я встретился с Алексеем за две недели до турнира, чтобы определить начальную призовую сумму, которую, по негласным правилам, вносит семья шахматиста, в честь которого проходит блицтурнир, и к которой присоединяются взносы остальных участников. Полистав книгу бабушкиных восспоминаний «Звезда, погасшая до срока», Алексей посетовал на то, что книга — про шахматиста без шахматных партий. Я ответил, что если накопим денег, такой ее и сделаем — следующую книгу о гроссмейстере. А пока это наша семейная мечта. Повспоминав наши первые встречи на городских детских турнирах на ул. Смилшу, спортивные лагеря в Огре и Субате, мы попрощались, пообещав друг другу поддерживать связь.

Тем неожиданней был звонок Алексея на следующий день — проведение турнира под срывом! — родственники Таля не разрешили называть турнир его именем. А ведь многие именитые шахматисты уже подтвердили свое участие, а некоторые даже купили авиабилеты. Тогда и родилась идея перееименовать турнир в Мемориал Владимира Петрова. О таком мы, внуки, даже мечтать не могли…

И вот уже во второй раз шахматисты со всего мира приезжают в Юрмалу на февральский Мемориал Владимира Петрова сыграть в быстрые шахматы, и его называют не иначе как шахматный фестиваль. Мемориал набирает обороты — с прошлого года количество участников увеличилось вдвое, и приехали они со всех концов света: из Индии, Аргентины, Бразилии, Германии, США, Польши, Финляндии, Белоруссии, Эстонии, Литвы, Швеции и Израиля. И это при том, что многим желающим участвовать в Мемориале Петрова пришлось отказать. Из 170 шахматистов, именно столько участвовало в двух турнирах, 40 гроссмейстеров и шесть из них ведущих, т. е. Тех, у кого очень высокий рейтинг. В рамках этого турнира прошла презентация новой книги о дедушке «Герой довоенных Олимпиад» — совместный продукт Дмитрия Кряквина, ростовского шахматиста, и нашей семьи, увидевшая свет тоже по «стечению обстоятельств»…

Третье стечение обстоятельств

…Сразу после переименования турнира в шахматном медиапространстве возник ажиотаж. Внести ясность в сложившуюся ситуацию решил обозреватель ведущего шахматного портала Евгений Суров, пригласив в прямой эфир Алексея Широва, шахматного историка и публициста Сергея Воронкова, встречи с которым я давно искал, и меня, внука Владимира Петрова. Мое участие в этом совместном интервью по скайпу, как мне показалось, было сумбурным и чересчур эмоциональным. Во–первых, это был мой первый прямой эфир, во–вторых, очень хотелось не только поблагодарить Сергея Михайловича Воронкова за все то, что он сделал для восстановления светлой памяти деда, но и о многом расспросить, а в–третьих, я находился в это время на работе. Оказалось, Сергей Михайлович не раз встречался с бабушкой, это благодаря ему произошла ее встреча с писателем Альфредом Миреком, последним видевшим Петрова в Бутырке, это действительно у него хранится часть той неизданной книги и он сожалеет, что эта информация об истории латвийских шахмат на примере творчества Владимира Петрова до сих пор не обнародована. Но и в таком виде это интервью принесло результат, его услышал российский шахматист, гроссмейстер, обозреватель портала Российской шахматной федерации Дмитрий Кряквин.

Заинтересовавшись неизвестным именем, носитель которого встречался с тремя чемпионами мира и с двумя будущими — Ботвинником и Смысловым, Дмитрий первым делом просмотрел в базе данных эти партии. Действительно, был такой шахматист, который играл с сильнейшими шахматистами мира на равных. Например, Капабланка из трех встреч ни одной у Петрова не выиграл, а счет пяти встреч с Алехиным 2,5:2,5, т. е. по разу выиграли и три ничьи. Затем интерес у Дмитрия вызвало участие Владимира Михайловича Петрова в 13–м чемпионате СССР, которому из–за начала войны не суждено было закончиться и отборочный тур которого проходил в Ростове–на–Дону, родном городе Дмитрия. В городском архиве он нашел партии Петрова, которых нет в общей базе данных, и захотел их обнародовать, предварительно проанализировав. Так у него зародилась идея провести шахматный анализ самых значимых партий гроссмейстера Владимира Михайловича Петрова.

Эта работа, которая длилась около года, и стала подробным обзором творчества дедушки с самых первых чемпионатов Риги до его последних военных Турниров мастеров в Москве и Свердловске. Опираясь на современный разбор партий и архивные шахматные материалы, Дмитрий Кряквин в захватывающей манере описал взлеты и падения участников шахматных турниров.

Прочитав этот материал, мы увидели необходимость переиздания книги. Алексей Широв с этим полностью согласился и договорился с Дмитрием Кряквиным о некоммерческом использовании его работы, а также о его приезде как участника и обозревателя на II Мемориал Петрова. Алексей пообещал найти спонсора на переиздание книги, а я взялся за разбор семейных фотографий, шахматных диаграмм и… изучение дела Петрова.

Жертва обстоятельств

Третью часть своих исследований о последних турнирах дедушки Дмитрий Кряквин назвал «Жертва советского молоха». Отвечает ли это действительности? Отчасти да. Но, проследив дедушкин жизненный путь и просмотрев часть уголовных дел, сложилось твердое мнение, что он стал в первую очередь жертвой обстоятельств. Поэтому в книге последнюю главу Дмитрия Кряквина мы так и назвали — «Жертва обстоятельств».

Многие шахматисты, некоторые из них историки, приехавшие на I Мемориал Петрова, просили меня сделать то, что в свое время не сделала бабушка, — назвать имена тех, кто настучал на деда. Единственное, что она сообщила, что это были шахматисты, с которыми Петров не раз встречался «за доской». В допросах действительно участвовали три мастера, но они ли были виновниками? Анонимки я в деле не нашел, конверт с оперативными материалами был пуст. Может, его содержимое видела бабушка? Так или иначе, но и мы решили имена проходивших по делу мастеров не называть.

Прошло 70 лет, как умер дед. Или погиб? Все это время не было цветов на его безымянной могиле… Не пахло ладаном панихид… Все указывает на то, что дед умер своей смертью — от воспаления легких во время этапирования. Его в лихорадке сняли с поезда где–то под Котласом. Вряд ли его «прихлопнули», как говорила бабушка, в застенках за шпионаж. Она это допускала, ведь по документам Петров ни в один исправительный лагерь не поступал. Поэтому каждый раз запрашивала все настойчивее, просила, где можно было, требовала и даже умоляла сказать ей правду о смерти мужа.

На первом допросе, в день ареста, когда дедушку попросили перечислить всех тех, кто бы мог его охарактеризовать, он назвал фамилии самых близких ему на тот момент людей. Все они попали в делопроизводство, кроме сотрудницы посольства и дочери наркома путей сообщения, и все как один они дали показания против деда. Не будем никого винить. Ведь идеологически они могли быть совсем «из другого теста», чем дед, родившийся и выросший в буржуазной Латвии. Они могли искренне верить в свою правоту. Могли просто бояться.

А ведь показания по сегодняшним меркам в основном смехотворные:

• неоднократно «приводил сравнения между жизнью в СССР и Западной Европе в пользу последней…»;
• в начале Отечественной войны сказал: «В СССР много говорили о подготовке к войне, а на самом деле к ней не готовились. В результате неорганизованность и очень плохое руководство военными действиями»;
• о народах Прибалтийских республик и Бессарабской ССР заявил, что граждане этих республик «не имели желания войти в союз с Россией».

А вот мнение свидетеля, который даже не привел конкретных слов деда: «Из высказываний Петрова чувствовалось, что он сожалеет о том, что возвратился из Аргентины, куда ездил на шахматный турнир. У меня сложилось мнение, что Петров не прочь уехать насовсем из Советского Союза».

Дедушка себя виновным в предъявленном ему обвинении не признал, показания свидетелей на очных ставках отрицал. Поэтому, наверное, и получил 10 лет ИТЛ, а не восемь, как предлагал ведущий дело старший следователь отдела УНКВД Московской области.

Пробивая стену забвения

…Если бы не туберкулезный процесс в верхушке легкого, отбыл бы дед свой десятилетний срок за так называемую «антисоветскую агитацию» и продолжил бы заниматься своим любимым делом — шахматами. Но самое главное, его дождались бы любящие дочь и жена. А может быть, он дожил бы и до внуков… Но история не знает сослагательного наклонения, и нам остается только одно — используя то, что сохранилось, помнить его имя и свято хранить светлую память о нем.

И вот я держу в руках новую книгу, вышедшую ко II Мемориалу Петрова, состоящую из двух частей: первой — обзора творчества дедушки Дмитрием Кряквиным; и второй — бабушкиных воспоминаний о недолгой, но счастливой совместной жизни, интересных встречах с шахматистами тех лет и бесконечных поисках истины о судьбе дедушки. Книга получилась солидной, даже с какой–то претензией на уникальность — с большими фотографиями, шахматными партиями, справочными выкладками о шахматистах с которыми встречался Владимир Михайлович Петров.

Спасибо Дмитрию Кряквину за его труд и талант, Алексею Широву за выход в свет этой книги и неоценимое участие в восстановлении светлой памяти моего незаслуженно забытого деда. Спасибо тем, кто жил в однокомнатной квартире на Павасарас гатве, за то, что не «лазали по шкафам» и не выбросили стопку пожелтевших пыльных листов, родственникам Таля, типографии и…Богу. С их помощью маленькая самиздатовская книжица пробила стену забвения имени гроссмейстера Владимира Михайловича Петрова, о котором не вспоминали долгие семьдесят лет.