«Страна горя и слез»
Элина Чуянова
30 октября 2012 («Вести Сегодня» № 171)
— так называет Латвию русская пенсионерка в своем письме солидарности с «мятежным» учителем Владиславом Рафальским
Письмо 80–летней жительницы Огре Лидии Федоровны Борисовой рижский учитель Владислав Рафальский передал «Вести Сегодня». «Прочитав его, я не мог найти себе места, — признался он. — То положение отчаяния, одиночества и безысходности, в котором оказался в цивилизованном обществе старый человек, вызывает ужас. Первая мысль: как эта женщина вообще жива? Но ведь в похожем положении находятся тысячи жителей Латвии! Власти страны не способны накормить своих стариков и детей, сдирают с них последнюю шкуру…»
К великому сожалению для нашего государства, история эта довольно типичная. И хотя в редакционной почте последних лет много таких писем, привыкнуть к ним невозможно. По последним данным, у каждого десятого жителя Латвии долги по отоплению. А значит, снова будут душераздирающие письма, циничные выселения, голодные и замерзшие люди на улицах…
«Я родилась в Ульяновске в феврале 1931 года, — пишет Лидия Федоровна. — Русская. Образование высшее. Пенсионерка. Негражданка. В Латвии проживаю с января 1982 года. Квартиру, «хрущевку» 40,5 кв. м получила в порядке обмена, по семейным обстоятельствам… Получаю пенсию за 30 лет стажа 153,40 лата со всеми надбавками. Моя нищенская пенсия — единственный источник моего существования. Помощи нет никакой, продать нечего, сбережений никогда не было, но как–то выживала, как многие.
Питалась скудно, чем подешевле, экономя каждый сантим. Ни одежды, ни обуви не покупала, поднашивала то, что приобрела при жизни в СССР. Не могла сделать и ремонт квартиры. Из–за материальных затруднений много лет не могла поехать на свою родину, где похоронены мои родители, родные и близкие люди. Не проводила в последний путь двух старших братьев. Это было так обидно, больно, сердце кровью обливалось! Маму тоже похоронили на родине. И вот наступила моя глубокая старость, а вместе с ней пришли и болезни. Их у меня много. Сахарный диабет с инсулиновой зависимостью (5 уколов в день), гипертония, больное сердце, хронический бронхит, больные ноги.
На лечение нужны деньги. Лекарства дорогие, а пенсия не индексируется. Умирать без лекарств или от голода? Что предпочесть? Кто подскажет? Это никого не интересует. Для правительства Латвии пенсионеры — отработанный шлак. Отношение власти ко мне, как и ко многим пенсионерам, бесчеловечное. Прожиточный минимум занижен, чтобы статистика выглядела приличней. Я же считаю, что латвийское государство обворовало всех стариков, которые получают маленькую пенсию, но этого ни в одном суде не докажешь.
Что–то изменить можно, только войдя во власть. Ведь законы пишут люди — депутаты и их консультанты. Переписать их тоже могут люди. Советская власть в пенсионном фонде оставила огромные деньги, но все профукано и разворовано. Мы живем в украденном государстве, в котором по сей день никто ни за что не отвечает. Премьер и другие заявляют, что кризис кончился. Но для них он и не начинался. Они очень любят США. Еще в 1935 году Рузвельт предостерег США от угрозы необеспеченной старости. Вот и взяли бы пример с Америки, но ведь миллиардные долги набирают, а пенсии старикам урезают. В какой еще демократической стране у нищего отбирают последний кусок? Честный человек его может только ненавидеть, проклинать и бояться. Насильно любить не заставят тех, кто творит произвол на протяжении 20 лет.
Я бы без оглядки бежала в Россию, но от дождя, как говорится, в воду не прыгнешь. Там мы тоже никому не нужны. За нас, неграждан, русских соотечественников, заступиться некому. На изощренные издевательства и произвол над нами Родина молчит. Вот и умираю, полуголодная, в рассрочку… Глотаю таблетки, хватаюсь за сердце, утираю слезы, но пишу дальше.
Что проделывают со мной эти “господа хорошие» в течение двух лет — уму непостижимо! У меня накопились долги по квартплате и коммунальным услугам на сумму 671 латов. В конце января 2011 года получаю повестку в суд. Он назначен на 16 мая. А 16 января той зимой мне исполнилось 80 лет. Вот такое я получила поздравление к юбилею. Оплачивать долг нечем. Грозили выселением из квартиры, отключением горячей воды и всего остального. Я сидела постоянно как на электрическом стуле, страшась звонка и стука в дверь. Ведь инсулин хранится в холодильнике: отключат электричество — мне конец. Знала, что в Огре с русскими не церемонятся, невзирая на возраст, если что, выбросят как ненужный старый хлам…
С тех пор прошли суды еще 15 августа, 24 октября, 28 декабря — в 2011–м, 11 апреля, 7 августа и 21 августа — в 2012–м. Судебные издержки за первый суд — 75 латов, за второй — 26, их включали в счета. Устроили на мне малый бизнес. Соответственно нарастали и проценты. Я мучительно переживала, не спала ночами, подскакивал сахар в крови. Думала, сойду с ума… За свою долгую жизнь я впервые оказалась в суде в качестве обвиняемой на старости лет — «посчастливилось». Не давали сказать по–русски ни единого слова, судья строго смотрела на русскую бабушку–оккупантку как на преступницу.
Меня трясло, подкашивались ноги, но я стояла и молчала, как рыба. Хотелось кричать словами Радищева: «Звери вы алчные, хищники вы ненасытные, вырвали у нас все! Осталось то, что невозможно взять — воздух». Как будто у них нет матерей… Плати долг и подыхай, бабуля!
Обратилась однажды за помощью в консульство России, там мне напомнили, что я нахожусь под юрисдикцией Латвии, куда и следует обращаться за материальной помощью. Получилось как в анекдоте: «Тонет человек и зовет на помощь. На берегу стоят два мужика и рассуждают — спасать, не спасать? А, ладно, пусть тонет — он ведь не из нашей деревни…» А я ведь родилась в России, училась, работала, а теперь стала никем. С неба свалилась. Два моих старших брата в начале Великой Отечественной ушли на фронт добровольцами, прошли всю войну, геройски сражаясь, были тяжело ранены, но при выписке из госпиталя вновь шли на передовую. Вернулись с кучей орденов и медалей, в мирное время трудились на благо родины. Похоронены с высокими воинскими почестями, оба — старший офицерский состав. Отец тоже прошел войну, умер сразу после нее. За эту ли паскудную жизнь они воевали? В мирное время на старости лет сижу впроголодь, да еще судами загоняют в могилу. Писала в МИД РФ Лаврову. Ответ получила утешительный через консульство. О помощи — ни слова, до сих пор не получила ни копейки.
Зима впереди, а глаза уже на лоб лезут от квартирных счетов. От переживаний мое сердце не выдержало, и в начале года я перенесла тяжелый инфаркт.
Увезли на «скорой» в нашу огрскую больницу. Чудом спасли. Находилась в реанимации пять суток и еще трое суток — в общей палате. За что заплатила вместе с лекарствами 120 латов. А пенсия — 153. До следующей пенсии пришлось жить на оставшееся. При выписке из больницы мне хотелось получить ампулу цианистого калия. Впереди были снова суды, хождение по мукам. Но кого это интересует? Опрокинули нас в чудовищную нищету. А мы их должны любить за это и гордиться Латвией… Каждый день просыпаюсь в холодном поту — неужели опять жить?
При начислении пенсии в 1991 году я полностью сдала все необходимые документы, куда входили: копия диплома об окончании института, справка о том, что моя старенькая мама проживала в одной квартире со мной до 11.12.1985. Справку эту я получила в тот же день. Но в итоге вместо почти 30 лет стажа мне насчитали всего 22 года. Учеба в вузе и годы ухода за больной мамой не были засчитаны. И пенсию в таком урезанном виде я получала с 1991 по 1999 год. Потом ошибку исправили, но деньги за 9 лет не вернули. Куда я только ни ходила, ни писала — везде отказ.
Полагаю, с латышкой так бы не поступили, а с русской старухой–оккупанткой можно делать все что угодно. Если бы от многотысячной пенсии президента Берзиньша по ошибке отняли пару десятков латов, был бы грандиозный скандал и ему бы все наверняка вернули. Действия должностных лиц я могла бы обжаловать в судебном порядке, но судьи — кто? Кроме того, чтобы судиться, нужны средства на защиту. Так что скорее всего вместо своих кровно заработанных денег я получу обширный и последний инфаркт. Вот потому я и называю Латвию страной горя и слез…»
***
"Вести Сегодня" обратилась в Огрскую социальную службу с вопросом, знают ли там, как бедствует жительница их города и не предусмотрена ли ей по закону какая–нибудь социальная помощь от самоуправления.
— Да, Лидия Борисова обращалась к нам за помощью, и наше самоуправление помогает ей, как и другим категориям малообеспеченных жителей, — ответила нам сотрудница городской Социальной службы Эрика Маргевича. — Например, пенсионеры, чья пенсия меньше 160 латов, в течение отопительного сезона получают так называемое единовременное квартирное пособие на погашение счетов, оно в среднем составляет около 140 латов. Также ей предусмотрено пособие на основные нужды в размере 50 латов в год. Конечно, деньги это небольшие. Но у нас в городе бедствует не только Борисова, у нас очень много людей, чья пенсия еще меньше, чем у нее! Помогаем по мере сил.
…Конечно, если старый больной человек живет один, он первым делом старается хоть что–нибудь заплатить за квартиру. Потом — лекарства, которые снимают боли. А расходы на еду — уже по остаточному принципу. Так у Лидии Федоровны и получается. Единоразовые пособия в размере 200 латов в год проблему выживания не решают. Но хорошо, что они хотя бы есть.
Единственно верный совет для Лидии Федоровны от "Вести Сегодня" — принимать российское гражданство, с последующим пересчетом пенсии. Может быть, учитывая катастрофическое положение одинокой женщины, уважаемое посольство РФ в Латвии сумеет как–то облегчить ей процедуру получения гражданства или поможет любым другим способом? У человека нет денег даже на лишнюю почтовую марку, а на то, чтобы ездить в столицу — обивать пороги кабинетов, — тем более. Автор публикации просит считать этот материал официальным обращением за содействием к послу России в ЛР Александру Вешнякову
К великому сожалению для нашего государства, история эта довольно типичная. И хотя в редакционной почте последних лет много таких писем, привыкнуть к ним невозможно. По последним данным, у каждого десятого жителя Латвии долги по отоплению. А значит, снова будут душераздирающие письма, циничные выселения, голодные и замерзшие люди на улицах…
«Я родилась в Ульяновске в феврале 1931 года, — пишет Лидия Федоровна. — Русская. Образование высшее. Пенсионерка. Негражданка. В Латвии проживаю с января 1982 года. Квартиру, «хрущевку» 40,5 кв. м получила в порядке обмена, по семейным обстоятельствам… Получаю пенсию за 30 лет стажа 153,40 лата со всеми надбавками. Моя нищенская пенсия — единственный источник моего существования. Помощи нет никакой, продать нечего, сбережений никогда не было, но как–то выживала, как многие.
Питалась скудно, чем подешевле, экономя каждый сантим. Ни одежды, ни обуви не покупала, поднашивала то, что приобрела при жизни в СССР. Не могла сделать и ремонт квартиры. Из–за материальных затруднений много лет не могла поехать на свою родину, где похоронены мои родители, родные и близкие люди. Не проводила в последний путь двух старших братьев. Это было так обидно, больно, сердце кровью обливалось! Маму тоже похоронили на родине. И вот наступила моя глубокая старость, а вместе с ней пришли и болезни. Их у меня много. Сахарный диабет с инсулиновой зависимостью (5 уколов в день), гипертония, больное сердце, хронический бронхит, больные ноги.
На лечение нужны деньги. Лекарства дорогие, а пенсия не индексируется. Умирать без лекарств или от голода? Что предпочесть? Кто подскажет? Это никого не интересует. Для правительства Латвии пенсионеры — отработанный шлак. Отношение власти ко мне, как и ко многим пенсионерам, бесчеловечное. Прожиточный минимум занижен, чтобы статистика выглядела приличней. Я же считаю, что латвийское государство обворовало всех стариков, которые получают маленькую пенсию, но этого ни в одном суде не докажешь.
Что–то изменить можно, только войдя во власть. Ведь законы пишут люди — депутаты и их консультанты. Переписать их тоже могут люди. Советская власть в пенсионном фонде оставила огромные деньги, но все профукано и разворовано. Мы живем в украденном государстве, в котором по сей день никто ни за что не отвечает. Премьер и другие заявляют, что кризис кончился. Но для них он и не начинался. Они очень любят США. Еще в 1935 году Рузвельт предостерег США от угрозы необеспеченной старости. Вот и взяли бы пример с Америки, но ведь миллиардные долги набирают, а пенсии старикам урезают. В какой еще демократической стране у нищего отбирают последний кусок? Честный человек его может только ненавидеть, проклинать и бояться. Насильно любить не заставят тех, кто творит произвол на протяжении 20 лет.
Я бы без оглядки бежала в Россию, но от дождя, как говорится, в воду не прыгнешь. Там мы тоже никому не нужны. За нас, неграждан, русских соотечественников, заступиться некому. На изощренные издевательства и произвол над нами Родина молчит. Вот и умираю, полуголодная, в рассрочку… Глотаю таблетки, хватаюсь за сердце, утираю слезы, но пишу дальше.
Что проделывают со мной эти “господа хорошие» в течение двух лет — уму непостижимо! У меня накопились долги по квартплате и коммунальным услугам на сумму 671 латов. В конце января 2011 года получаю повестку в суд. Он назначен на 16 мая. А 16 января той зимой мне исполнилось 80 лет. Вот такое я получила поздравление к юбилею. Оплачивать долг нечем. Грозили выселением из квартиры, отключением горячей воды и всего остального. Я сидела постоянно как на электрическом стуле, страшась звонка и стука в дверь. Ведь инсулин хранится в холодильнике: отключат электричество — мне конец. Знала, что в Огре с русскими не церемонятся, невзирая на возраст, если что, выбросят как ненужный старый хлам…
С тех пор прошли суды еще 15 августа, 24 октября, 28 декабря — в 2011–м, 11 апреля, 7 августа и 21 августа — в 2012–м. Судебные издержки за первый суд — 75 латов, за второй — 26, их включали в счета. Устроили на мне малый бизнес. Соответственно нарастали и проценты. Я мучительно переживала, не спала ночами, подскакивал сахар в крови. Думала, сойду с ума… За свою долгую жизнь я впервые оказалась в суде в качестве обвиняемой на старости лет — «посчастливилось». Не давали сказать по–русски ни единого слова, судья строго смотрела на русскую бабушку–оккупантку как на преступницу.
Меня трясло, подкашивались ноги, но я стояла и молчала, как рыба. Хотелось кричать словами Радищева: «Звери вы алчные, хищники вы ненасытные, вырвали у нас все! Осталось то, что невозможно взять — воздух». Как будто у них нет матерей… Плати долг и подыхай, бабуля!
Обратилась однажды за помощью в консульство России, там мне напомнили, что я нахожусь под юрисдикцией Латвии, куда и следует обращаться за материальной помощью. Получилось как в анекдоте: «Тонет человек и зовет на помощь. На берегу стоят два мужика и рассуждают — спасать, не спасать? А, ладно, пусть тонет — он ведь не из нашей деревни…» А я ведь родилась в России, училась, работала, а теперь стала никем. С неба свалилась. Два моих старших брата в начале Великой Отечественной ушли на фронт добровольцами, прошли всю войну, геройски сражаясь, были тяжело ранены, но при выписке из госпиталя вновь шли на передовую. Вернулись с кучей орденов и медалей, в мирное время трудились на благо родины. Похоронены с высокими воинскими почестями, оба — старший офицерский состав. Отец тоже прошел войну, умер сразу после нее. За эту ли паскудную жизнь они воевали? В мирное время на старости лет сижу впроголодь, да еще судами загоняют в могилу. Писала в МИД РФ Лаврову. Ответ получила утешительный через консульство. О помощи — ни слова, до сих пор не получила ни копейки.
Зима впереди, а глаза уже на лоб лезут от квартирных счетов. От переживаний мое сердце не выдержало, и в начале года я перенесла тяжелый инфаркт.
Увезли на «скорой» в нашу огрскую больницу. Чудом спасли. Находилась в реанимации пять суток и еще трое суток — в общей палате. За что заплатила вместе с лекарствами 120 латов. А пенсия — 153. До следующей пенсии пришлось жить на оставшееся. При выписке из больницы мне хотелось получить ампулу цианистого калия. Впереди были снова суды, хождение по мукам. Но кого это интересует? Опрокинули нас в чудовищную нищету. А мы их должны любить за это и гордиться Латвией… Каждый день просыпаюсь в холодном поту — неужели опять жить?
При начислении пенсии в 1991 году я полностью сдала все необходимые документы, куда входили: копия диплома об окончании института, справка о том, что моя старенькая мама проживала в одной квартире со мной до 11.12.1985. Справку эту я получила в тот же день. Но в итоге вместо почти 30 лет стажа мне насчитали всего 22 года. Учеба в вузе и годы ухода за больной мамой не были засчитаны. И пенсию в таком урезанном виде я получала с 1991 по 1999 год. Потом ошибку исправили, но деньги за 9 лет не вернули. Куда я только ни ходила, ни писала — везде отказ.
Полагаю, с латышкой так бы не поступили, а с русской старухой–оккупанткой можно делать все что угодно. Если бы от многотысячной пенсии президента Берзиньша по ошибке отняли пару десятков латов, был бы грандиозный скандал и ему бы все наверняка вернули. Действия должностных лиц я могла бы обжаловать в судебном порядке, но судьи — кто? Кроме того, чтобы судиться, нужны средства на защиту. Так что скорее всего вместо своих кровно заработанных денег я получу обширный и последний инфаркт. Вот потому я и называю Латвию страной горя и слез…»
***
"Вести Сегодня" обратилась в Огрскую социальную службу с вопросом, знают ли там, как бедствует жительница их города и не предусмотрена ли ей по закону какая–нибудь социальная помощь от самоуправления.
— Да, Лидия Борисова обращалась к нам за помощью, и наше самоуправление помогает ей, как и другим категориям малообеспеченных жителей, — ответила нам сотрудница городской Социальной службы Эрика Маргевича. — Например, пенсионеры, чья пенсия меньше 160 латов, в течение отопительного сезона получают так называемое единовременное квартирное пособие на погашение счетов, оно в среднем составляет около 140 латов. Также ей предусмотрено пособие на основные нужды в размере 50 латов в год. Конечно, деньги это небольшие. Но у нас в городе бедствует не только Борисова, у нас очень много людей, чья пенсия еще меньше, чем у нее! Помогаем по мере сил.
…Конечно, если старый больной человек живет один, он первым делом старается хоть что–нибудь заплатить за квартиру. Потом — лекарства, которые снимают боли. А расходы на еду — уже по остаточному принципу. Так у Лидии Федоровны и получается. Единоразовые пособия в размере 200 латов в год проблему выживания не решают. Но хорошо, что они хотя бы есть.
Единственно верный совет для Лидии Федоровны от "Вести Сегодня" — принимать российское гражданство, с последующим пересчетом пенсии. Может быть, учитывая катастрофическое положение одинокой женщины, уважаемое посольство РФ в Латвии сумеет как–то облегчить ей процедуру получения гражданства или поможет любым другим способом? У человека нет денег даже на лишнюю почтовую марку, а на то, чтобы ездить в столицу — обивать пороги кабинетов, — тем более. Автор публикации просит считать этот материал официальным обращением за содействием к послу России в ЛР Александру Вешнякову