Человек из русской семьи, окончивший русскую школу, вписался в чисто латышское ментальное пространство и даже более того — возглавил могучее рекламное агентство издательского дома Diena, выпускающего десятки медиапродуктов. И это в 32 года! Как ему удалось сделать карьеру там, куда русскому человеку путь обычно заказан — в крупном рекламном бизнесе? Ответ прост: он хорошо образован, коммуникабелен, амбициозен. И очень упрям. Например, будучи студентом британского вуза, сдавал один экзамен 7 раз!

…С Константином мы познакомились на семинаре для латышских предпринимателей, организованном деловой газетой Dienas Bizness. После дискуссии на тему «Как быстрее, эффективнее и качественнее привлечь русскоязычную аудиторию?», где одним из спикеров как раз и был мой герой, состоялась наша беседа…

— Судя по дискуссии, латышские предприниматели наконец начинают понимать, что русский покупатель нередко остается за бортом их бизнеса. Лед тронулся?

— Думаю, ничего не тронулось. Сегодня на семинаре было всего два десятка латышских компаний — тех, кого интересует общение с русскоязычной аудиторией. Это капля в море. Кроме того, участников дискуссии скорее интересовало общение с русской аудиторией России, у них там экспорт. Даже латыши понимают, что русские Латвии и россияне — очень разные. Разное восприятие информации, язык, менталитет. У россиян реклама более яркая и нахрапистая, иногда на грани фола. У нас же здесь агрессивный тон и лобовой подход вообще не срабатывают.

Что касается местных русских, то они иногда совсем выпадают из поля зрения национальных компаний и импортеров, не понимающих нюансов нашего бытия. Одна скандинавская группа пришла на латвийский рынок в 2003 году. И лишь в 2008–м на ее сайте появилась русская версии — притом, что свой бизнес компания ведет только в Риге, в городе, где более 60% говорят в семьях по–русски. Если бизнес хочет привлечь русские деньги, его сайт должен быть и с русскими буквами тоже. Но правда жизни такова, что сайты разрабатывают молодые люди 20–30 лет, которые с трудом говорят по–русски.

— Бог с ними, с сайтами на русском! Меня сразил случай с хлебопекарней «Лачи». После того, как ее владелец сказал все, что думает о русских, я этот хлеб не покупаю из принципа. И я такая не одна.

— Тут можно вспомнить историю с Бронзовым солдатом в Эстонии. Эстонские порты потеряли очень большие объемы грузов после того противостояния. Рига — мультинациональный город, русские здесь — один из сегментов рынка, поэтому нужно всегда следить за своим языком. Мы часто говорим: «Латыши нас не видят!» Нам надо зайти с другой стороны: «Они нас не видят? Это их проблемы!» Мы не будем об этом кричать, мы будем жить, как живем, и через какое–то время они нас увидят.

— У большинства из нас давно нет проблем с латышским языком. Мы просто хотим, чтобы с нами считались!

— На самом деле правильных компаний в Латвии достаточно много. Любой банк без проблем общается на двух языках. Тот же мыловар Stenders. Компании, работающие на экспорт в Европу, Россию, Китай, понимают: если ты хочешь развиваться, ты не должен зацикливаться только на Латвии и латышском языке. Экспорт вынуждает просчитывать рекламу, чтобы она никого не обижала, не затрагивала глубинные ценности.

В начале 90–х около 20% русскоязычной аудитории Латвии могли свободно изъясняться на латышском языке, прошло 20 лет — пропорции изменились: уже 80% могут и только 20% не могут. Такова статистика. И мы сейчас видим много русскоязычных профессионалов, которые работают в латышских коллективах.

— Так ли уж много? По–моему, вы — как раз исключение из правила! Как вам удалось пробиться?

— А я упертый! Честно говоря, после окончания Анниньмуйжской средней школы я не очень хорошо говорил по–латышски. Но потом записался на латышский поток в ЛУ. Дальше была практика в банке, где общение с клиентами из Курземе и Видземе шло только на латышском языке. У меня три диплома о высшем образовании. Я окончил бакалавратуру «Маркетинг и менеджмент» в RISEBA, магистратуру в ЛУ по исследованию рынка. А еще у меня есть британский диплом 6–го уровня из восьми возможных в The Chartered Institute of Marketing. Один экзамен пришлось сдавать 7 раз — из–за того, что уровни подготовки в Латвии и в Британии сильно отличаются. Я мог бросить. Но сдал.

В 2003 году попал на European Hit Radio, где стал руководителем проектов. Там я продавал рекламу. В 2007 году мне предложили должность руководителя радиостанции «Русское Радио», а в 2011 году выдвинули на должность руководителя всей группы Super FM, где я уже руководил тремя радиостанциями: Latviešu radio, European Hit Radio и „Русское Радио». Спасибо владельцу группы Угису Полису — он научил меня многому в профессии. А в мае этого года я перешел в «Диену». Так получилось, что за 9 лет радийного бизнеса достиг потолка в этом направлении — захотелось сменить профиль. Сейчас руковожу рекламным агентством Diena, в котором 42 медийных продукта, из них только один портал на русском языке.

Хорошо помню, что поначалу общался с рекламодателями на ломаном латышском языке. 9 лет назад, когда я попал на European Hit Radio, там тоже не было русских — это чисто латышская радиостанция, и мои знания госязыка были слабые. Я и сейчас делаю много ошибок, особенно письменно, и грамматика у меня хромает. Но это не мешает, ведь я всегда приходил с хорошей идеей. А идея не может появиться из ничего, она появляется только из кругозора, образования. Если я свой кругозор развиваю, если я смотрю английские и российские сайты, читаю книги, но при этом не смотрю телевизор, я вполне уверенно чувствую себя на переговорах.

— Причем тут телевизор?

— Мне очень нравится фраза: «Люди, которые читают, всегда будут управлять теми, кто смотрит телевизор». Это уже начинают понимать и в России. Неслучайно там запущена кампания о книгах, которые должен прочитать каждый нормальный человек. Пусть хоть и на примере рэпа, который читают Пушкин, Гоголь и Толстой — каждый по–своему. Любой человек — есть то, что он прочитал.

— И что же читали вы?

— Сегодня на семинаре вы видели русскую девушку 26 лет, которая лишь недавно начала читать по–русски, поняв, какой пласт культуры в результате образования выпал из ее поля зрения. Мои учителя мне вдолбили это раньше — мне повезло. В школьной программе за одно лето нужно было прочесть 32 книги. Я остановился на 28. И должен признать — это оставило след. «Война и мир», «Преступление и наказание», «Мастер и Маргарита», «Вишневый сад», «Мертвые души», «Левша»… IPad не всегда будет с тобой. А твои знания, то, что у тебя в голове и в сердце, всегда будут при тебе. И в данном случае, если ты сможешь это применить, — будешь успешен. Того, как латыши культивируют любовь к танцам и песням, у русских, конечно, нет. Мы дальше «Во поле березонька стояла» спеть не сможем. И спокойно с этим живем. Но мы знаем и любим что–то другое, без чего спокойно обходятся латыши. Это вопрос культуры. Если русскому ребенку с детства читать сказки, а не заполнять его время телевизором, он будет успешным. Я в этом уверен.

— Что вы можете посоветовать латышским предпринимателям, чтобы «поднять» русскоязычную аудиторию?

— Общаться постоянно, а не по остаточному принципу, когда есть средства в бюджете. Русскоязычные тоже живут в Риге, тратят примерно столько же, сколько и латыши. У них такие же потребности и проблемы, как у латышей…

— Вот с этим я не согласна. В городах латыши в целом зарабатывают больше. Громадный чиновничий корпус, министерства, агентства, департаменты, крупный бизнес на госзаказах, муниципальные предприятия — это, по–вашему, кто?

— А кто у нас сидит в кафе и ресторанах? Поровну!

— Не факт! Тут нужен анализ. Латыш может заказывать полноценный обед, а русский — чашечку кофе или бокал пива. Но оба сидят в одном ресторане. Зато я точно знаю, что заработок журналистов русских СМИ вдвое меньше, чем у латышских коллег. Последние со стула не встанут, предложи им наши гонорары.

— Причина в том, что целевая аудитория у русских СМИ вдвое меньше. 600 тысяч против 1,4 миллиона! Это логично. Пишите по–латышски — будете зарабатывать больше.

— Согласно данным, более половины населения Латвии ностальгирует по СССР, причем в этой группе хватает и латышей. Как это объяснить?

— Это тоска не столько по СССР, сколько по молодости и стабильности. Раньше трава была зеленее, мороженое слаще, а люди добрее. Мы уже начинаем тосковать даже по 2004 году. Кстати, первые миллионеры — цветочники — появились в Латвии именно в советское время.

Прекрасно помню ту пору, когда начинал учиться в вузе: моей семье было трудно — мы с ячневой каши перебивались на гречневую. Те трудности были для меня стимулом к росту, я всегда думал: ниже пасть уже некуда, дальше — только наверх. Я видел похожую ситуацию не только в своей семье, но и у многих знакомых. Но есть и такие примеры, когда в 90–х чьи–то родители были миллионерами, а сейчас они не вылезают из банковских кредитов. Моя бабушка, которой 92 года, застала здесь четыре режима. Мой дед, который был сослан в Магадан, вернулся оттуда с 17 грамотами. Он — строитель. Опускали его в шахту на 100 метров, скидывали материал и говорили: построишь лестницу наверх — выживешь, не построишь — там и останешься, пойдет следующий. Он был врагом народа, а вернулся в Латвию — стал главным бригадиром в колхозе. До 80 лет работал — застроил полгорода, в котором жил. Я очень надеюсь, что характером пошел в него.