В ноябре 1929 года в рижской газете "Сегодня" была напечатана карикатура, посвященная 10–летнему юбилею учреждения ордена Лачплесиса: "Звездный дождь пролетел мимо русских". Среди таких забытых героев — генерал–майор Михаил Афанасьев. В 1918 году большевики обещали за его голову 50 тысяч рублей золотом.

Вспоминать невыгодно

"В 1919 году в борьбе за независимость Латвии громадную роль сыграли русские офицеры бывшей императорской армии, а также немецкие и польские подразделения, — считает депутат сейма Владимир Никонов. — Ни в 20–е годы, ни сейчас об этом вспоминать невыгодно. К примеру, почему красные так высоко оценили голову генерала? Потому что именно он сформировал отряд, который сдерживал наступление большевиков на Режицу (Резекне), а когда в 1918 году красные заняли город, то тут же развесили объявления, обещая награду в 50 тысяч золотых рублей тому, кто сообщит о местонахождении генерала Афанасьева".

Владимир Никонов — выходец из резекненской старообрядческой семьи. Много лет изучает историю старообрядческих общин Латгалии и историю своего родного города Резекне, в которую неожиданно вплелась судьба русского генерала.

— Афанасьев был расстрелян перед отступлением из Риги советских войск в июне 1941 года, — поясняет Владимир Никонов. — О его судьбе сохранилось немного документальных свидетельств, самое объемное — следственное дело в нашем архиве. Хотя имя артиллериста Михаила Александровича Афанасьева фигурирует во многих изданиях, посвященных истории Белого движения на северо–западе России, однако даже в книге Рутыча "Белый фронт генерала Юденича" биография Афанасьева отсутствует.

Владимиру Никонову удалось разыскать сына генерала, который живет в Сан–Франциско. Сын и жена Афанасьева не стали дожидаться прихода советских войск в 44–м году и ушли из Латвии вместе с немцами. Попали в лагерь перемещенных лиц в Германии, потом выехали в Америку. Сын занимался поисками документов, связанных с судьбой своего отца, изучал периодику тех лет, работал в Гуверовском институте, где хранится архив армии Юденича.

Как солдаты спасли офицера

Судьба Михаила Афанасьева типична для большинства офицеров царской армии. Родился он в 1884 году в семье капитана 87–го Нейшлотского пехотного полка. Рано лишился отца. Пошел по его стопам, окончил Константиновское артиллеристское училище, воевал в Русско–японскую. Затем — Первая мировая, во время которой, уже при Временном правительстве, Афанасьев получил звание полковника (звание генерал–майора ему присвоено в 1919–м в армии Юденича).

— После Февральской революции сами солдаты выбрали его командиром дивизиона, таков был его авторитет! — поясняет Никонов. — Когда большевики стали преследовать офицеров, солдаты предложили своему командиру скрыться. В Ямбурге они переодели его в крестьянскую одежду и, устроив в качестве отвлекающего маневра драку на перекрестке улиц, помогли бежать.

Генералу удалось пробраться до Нарвы, где его задержали немцы. Отсидев несколько месяцев в лагере для военнопленных, он возвращается в Режицкий уезд, в имение жены Балиново.

Режицкие партизаны

Осенью 1918 года началось сближение немцев с русскими монархическими кругами и формирование во Пскове русского добровольческого корпуса. В Режице состоялось собрание, на котором стоял вопрос об организации Белой армии. На этом собрании присутствовал Афанасьев. Так появился конный партизанский отряд под командованием бывших российских офицеров, задачей которого была защита Режицкого уезда от большевиков.

Последовавшая в Германии революция привела к тому, что германская армия начала стремительно разлагаться так же, как за год до этого российская. Красные подошли к Острову и Режице, заняли Абрене и Двинск. Отряд Афанасьева получил приказ отступить в направлении Риги.

— По мере продвижения к Риге этот отряд обрастал беженцами, — рассказывает Никонов. — Вскоре встал вопрос о нехватке средств на содержание солдат, и Афанасьев обратился к временному правительству Латвии, и правительство приняло его на службу 5 декабря 1918 года. Отряд Афанасьева, состоящий из 75 человек, получает приказ вести разведывательную деятельность в 45–километровой зоне фронта. Несмотря на мужественное сопротивление, отряд Афанасьева вынужден был отступить. Кстати, к ним в поддержку был выслан германский батальон, но, достигнув Ропажи, солдаты устроили митинг и решили дальше не ехать, а утром вернулись в Ригу.

Афанасьев отступил на Ригу, а потом на Либаву. Дальнейший путь — Ревель, где он вступил в Северо–Западную армию Юденича и, будучи членом ликвидационной комиссии армии, оставался там до самого конца, до февраля 1920 года. В начале марта вновь возвращается домой, в разграбленное красными латгальское имение, чтобы в 36 лет начать жизнь сначала.

В русской усадьбе

В 1920–1930–е годы Афанасьев не состоял ни в каких общественных организациях, не участвовал в политической жизни. Занимался сельским хозяйством, считая, что все русские организации были инфильтрованы советской агентурой. Это в значительной мере соответствовало действительности. Тем не менее, как рассказывает Владимир Никонов, политуправление Латвии отслеживало монархистов, и в 1920–е Афанасьева даже арестовывали. Ему предъявили обвинение в том, что в 1921 году он пытался организовать покушение на поезд, в котором должна была проезжать советская делегация. Никаких доказательств не было, и генерал был отпущен.

Отшельником Афанасьев не стал. Более того, был известным человеком в среде русской интеллигенции: имение Балиново, которое местные крестьяне называли Малиново, считалось своеобразным центром культурной русской жизни, где собирались художники, писатели, актеры русского театра. Знаменитый художник Богданов–Бельский много картин написал именно здесь, запечатлев не только местные виды, но и крестьянских ребятишек, а также необычайно красивого мальчика — сына генерала, ныне здравствующего в Америке.

Балиново — несколько домов, находящихся в старом парке, заросшем кустами акации и сирени. Оно принадлежало полковнику Ровнякову, у которого было три дочери. Одна вышла замуж за Афанасьева, другая — за полковника Владимира Неплюева, который прославился, отбив у красных бронепоезд, третья — за Кудрявцева.

Имение Балиново так же, как и многие другие русские имения Латгалии, не сохранилось до наших дней. Эти усадьбы, которые называли "уголками прежней России", остались лишь на картинах художников Богданова–Бельского и Виноградова.

Интересно сложились судьбы детей Афанасьевых и Кудрявцевых. Сын генерала Афанасьева работал в американском ракетостроении инженером. Сын Кудрявцевых Всеволод еще с юности был страстным радиолюбителем и мастерил различную радиоаппаратуру, пугая лягушек в балиновских прудах концертами из Будапешта.

По соседству, к примеру, жил писатель Леонид Нольде, гостил в Балиново писатель Леонид Зуров, ставший впоследствии секретарем Ивана Бунина. Всеволод Кудрявцев даже оставил очерк "Дома и в лодке с Леонидом Зуровым". Этот очерк дает представление о той размеренной и спокойной жизни, которую вели обители окрестных усадеб: музицирование, литературные вечера с чтением вслух стихов и романов, походы на деревенские праздники, рыбалка и катание на лодках по озеру Разнас. Как будто время остановилось и не было никогда никаких октябрьских революций!

— Всеволод Кудрявцев тоже эмигрировал и в лагерях ДПИ собрал из трофейных деталей передатчик "Свободной Европы", а в Америке в 1963 году первый в мире, используя ультразвуковые волны, получил изображения цыпленка в яйце, став отцом современного УЗИ, — добавляет В. Никонов.

Голгофа

Афанасьев был арестован осенью 1940 года как "генерал Белой армии, эмигрант, активный участник контрреволюции". В анкете было указано его имущество — 12 гектаров земли, одна лошадь, две коровы, две свиньи. По записи следователя, "проживал в имении помещицы на правах хозяина, эксплуатируя батраков и сезонных рабочих". 19 февраля 1941 года вынесено обвинение — традиционная 58–я статья.

— Генерал признал лишь один пункт обвинения — участие в армии Юденича, — поясняет В. Никонов. — И категорически отверг обвинения в принадлежности к организации князя Ливена, при этом заявив, что всегда был сторонником Учредительного собрания. К обвинению добавили расправу с красноармейцами, хранение списков армии Юденича, организацию крушения поезда и даже недонесение советскому посольству о готовящемся Кронштадтском мятеже.

22 апреля Афанасьева приговорили к высшей мере наказания. В последнем слове он сказал: "Я себя плохо чувствую, каков бы ни был приговор, я долго не протяну. Я уже стар и здорово потрепан на войнах". Правда, он пытался изменить приговор — подал в Верховный суд кассационную жалобу.

Суд оставил приговор в силе, но вычеркнул обвинение, касающееся Кронштадтского мятежа — очень уж абсурдно оно выглядело. Приговор привели в исполнение 22 июня 41–го года. Труп был найден уже после отхода из Риги советских войск — среди 113 жертв на даче Якобсона в Балтэзерсе. В карман рубашки была всунута копия приговора. Фото трупа Афанасьева помещено в книге "Baigais gads"("Страшный год"), правда, ошибочно под именем Петериса Добе.

…Как были отмечены заслуги генерала Афанасьева в борьбе за независимость Латвии? Никак. Ордена Лачплесиса его не удостоили, хотя орден был учрежден в 1919 году специально для вознаграждения военных заслуг в Первой мировой войне и Освободительной войне Латвии. Не получили этих орденов и другие русские офицеры, сражавшиеся вместе с латышами в 1918–1919 годах.

Картина Богданова-Бельского "Балиново - русская усадьба Латгалии"