Игорь Васильев о себе и современиики о нём
Иорь Васильев:
«В глубине сердца я поклонник классического искусства и, думаю, продолжатель его традиций. Моя задача в искусстве средствами скульптуры выразить дух и еще музыку. Скульптура должна воплощать музыкальное звучание».
Игорь Васильев:
«Существуют разные приемы работы в материале: скульпторы часто пытаются рубить в дереве непосредственно, без предварительной лепки модели из глины или пластилина. Такой способ дает ощущение прямого контакта с материалом, но в какой-то мере при этом скульптор делает то, что получается, а не то, что задумал, подчиняется материалу. Другой метод – работа с пунктирной машиной, точное копирование заранее подготовленной в гипсе модели. Тут уже грозит обратное – потеря чувства материала, механическое повторение формы в дереве, без учета его характера.
Испробовав оба метода, я в своей работе придерживаюсь среднего пути: обязательно делаю рабочую модель в глине в натуральную величину, но не стараюсь ее точно скопировать, а работая в дереве, как бы перевожу свой замысел на язык дерева. Пожалуй, не существует какой-то суммы определенных приемов, обязательных для этого материала. Можно строить композицию ажурно или компактно, оставлять фактуру срезов или шлифовать поверхность либо сочетать то и другое. В каждом конкретном случае, работая с данным куском дерева, с определенной породой, интуитивно находишь лучшее решение как для построения композиции, так и для обработки поверхности.
Мой подход к трактовке поверхности дерева подсказан обкатанными морем корягами: обработанные самой природой куски дерева удивительно пластичны и красивы. Вообще когда художник вырабатывает какой-то стереотип – как, скажем, трактовать форму в бронзе, граните, мраморе или дереве – это всегда настораживает. А почему так, а не иначе? На первых порах, еще в студенческие годы, дерево привлекло меня именно своей многогранностью. Можно сопоставить монументальную обобщенность древнеегипетской деревянной скульптуры и экспрессию готической, интересны образцы древней индийской и японской скульптуры в дереве и африканские маски. Уже одно перечисление говорит о богатстве истоков и традиций в этой области ваяния.
При всех своих достоинствах – богатстве фактурной и цветовой гаммы, разнообразии твердости и пластичности – дерево обладает одним существенным недостатком – оно часто растрескивается в процессе работы или уже после ее завершения. И хотя патриарх русской деревянной скульптуры С.Коненков однажды очень метко сказал: «Дерево растрескивается, а произведение искусства остается», все же такое его свойство доставляет немало огорчений скульптору. Есть различные способы борьбы с этим явлением, в основном сводящиеся к тому, чтобы брать для работы высушенный в течение нескольких лет материал и по возможности удалять сердцевину ствола путем выдалбливания или сверления.
Вероятно, нет смысла пытаться описать процесс вынашивания замысла будущего произведения. Это каждый раз происходит по-разному: иногда сразу, иногда долго и мучительно. Но, наконец, идея созрела и нуждо приступить к ее воплощению. Итак, скульптор яростно гнет ржавое железо, прикручивая к нему проволокой доски и щепки, подготавливая каркас для будущей статуи, перетаскивает и переминает тонны глины. Все это сопровождается периодами сомнений, отчаянья и хандры. Потом закатывает в мастерскую камень либо деревянный кряж, набрасывается на него с молотком и зубилом или топором, долбит, покрываясь потом и пылью. Кому же и для чего же нужен этот тяжелый труд? Судя по тому, что искусство скульптуры существует уже несколько тысячелетий, кому-то нужен.
Смысл же всех этих действий мне видится только в одном – в попытке передать особое состояние человеческой души, оживляющей мертвую материю – камень, бронзу или дерево».
(В книге: Карклинь Г.Н.. Игорь Васильев. – М.: Советский художник, 1990. – 32 с.: ил., С. 30)
«Творчество Игоря Викторовича Васильева – яркое, самобытное явление в латвийской скульптуре трех последних десятилетий. Васильев учился и сформировался как художник в Латвии, однако его произведения во многом нехарактерны для скульптурной школы этой республики: он не тяготеет, как большинство латвийских скульпторов, к граниту, не привносит лапидарность, свойственную гранитной скульптуре, в вещи, выполненные в других материалах. Васильев работает гоавным образом в дереве, причем по своему собственному, тщательно продуманному и апробированному годами методу. До того как в 1962 году на кафедре скульптуры Государственной Академии художеств Латвийской ССР начал преподавать Васильев, здесь не уделялось специального внимания технологии работы с деревом, и единственнм примером для сульпторов, обращавшихся к этому материалу, были произведения народных мастеров. Творческая лаборатория Игоря Васильева стала профессиональной школой для многих молодых резчиков по дереву», - писала о вкладе мастера в искусство Латвии Галина Николаевна Карклинь, автор изданного в 1990 году московским издательством «Советский художник» посвященного Игорю Васильеву альбома-монографии (Карклинь Г.Н. Игорь Васильев. – М.: Советский художник, 1990. – 32 с.: ил.).
В этом же издании содержатся записанные Галиной Николаевной фрагменты бесед с Игорем Васильевым, в которых тот рассказывает, чему учили его в Академии художеств: «Считая, что мне исключительно повезло с учителями. Я учился у многих выдающихся мастеров, в том числе у родоначальника латышской профессиональной скульптуры Теодора Залькална. Концепции Залькална основывались на строгом конструктивном построении композиции и лапидарности форм. Он говорил: «Камень – это летопись веков. Он сам диктует свои требования: сохранение целостности монолита, а значит, и скульптурной формы. В нем должно быть все продуманно и взвешенно... лишний штрих на прекрасном теле камня превращается в уродливый рубец. [Эмиль Мелдерис] учил не лепить, а строить скульптуру, как архитектурное сооружение – крепко, устойчиво, выверенно в пропорциях... В наших эскизах в глине он обращал особое внимание на прочность и целесообразность каркасов...» (Там же, с. 7-10).
Игорю Васильеву Галина Николаевна Карклинь посвятила целую главу («По дорогам Индии») своей книге о Николае Рерихе, его учении и последователях в Латвии и за ее пределами - «Капли живой воды» (биография самой Г.Н. Карклини - http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/authoraf7f.html?id=380)
« — Интерес к этой чудесной и вместе с тем загадочной стране у меня появился в детстве, – вспоминал скульптор Игорь Викторович Васильев. – В этом неоспоримо большая заслуга моих родителей, которые увлекались восточной философией и культурой. Поэтому и я знал об Индии все, что было доступно моему возрасту и восприятию. А возможно, и немного больше того, так как имел доступ к каждой книге в нашей тщательно подобранной библиотеке. Помнится, что в довольно раннем возрасте я прочитал «Хождение за три моря» тверского купца Афанасьева, «Воспоминания» русского путешественника Герасима Лебедева, который в XVIII веке принимал участие в основании театра в Калькутте.
Игорь Васильев родился 26 мая 1940 года в Москве в семье спортивного тренера [лошадника Виктора Зиновтевича Окунчикова]. Способности к ваянию у мальчика проявились очень рано. В работе с натурой ему помогали частые посещения зоопарка. Всевозможные звери стали первыми моделями будущего художника. Со школьной скамьи он принимал участие во всесоюзных конкурсах детского творчества. Его лепные фигурки животных и сказочных героев отмечались призами. Особый творческий настрой мальчик получал во время поездок в Ригу к бабушке Ольге Осиповне Пенерджи, скульптору-профессионалу. Благодаря ей он приобрел первые навыки работы с глиной.
Своим первым учителем по лепке Игорь Викторович считает академика Василия Ватагина – известного скульптора-анималиста. Стеснительный, замкнутый в себе мальчик робел в присутствии незнакомых людей и отказывался показывать им свои работы. Но с профессором Ватагиным сразу нашел общий язык – он касался Индии. Василий Александрович там побывал в начале 20-х годов и с большим наслаждением рассказывал об этом «райском уголке планеты».
— Я непременно побываю там, когда стану художником-профессионалом, – решил Игорь. Из всех работ анималиста ему больше всего понравился могучий, но миролюбивый гималайский медведь, вырубленный в дереве...
— Но ведь для поездки в Индию нужно быть хорошо подготовленным, – заметил профессор Ватагин. – Иначе она тебе «не откроется». И посоветовал своему ученику непременно побывать в Третьяковской галерее. – Там залы произведений Верещагина и Рериха познакомят тебя с архитектурой Индии и духовной жизнью Гималаев. Ты мысленно сможешь перенестись в горы, встретить там рассвет или заход солнца... Во многих картинах Николая Рериха заложен глубокий философский смысл, постарайся его разгадать. Мне очень хочется, чтобы когда-нибудь, когда повзрослеешь, тебе открылись бы буддийские легенды о Майтрейе – «грядущем Будде»... Игорь не любил откладывать в долгий ящик задуманных дел. И тут же в ближайшее воскресенье попросил родителей сходить с ним в Третьяковскую галерею, чтобы посмотреть картины Рериха. И вдруг совсем неожиданно заявил им, что смотреть их будет без всяких объяснений.
— После этого похода в музей, – вспоминает отец Игоря – Виктор Зиновьевич, – мы с женой разрешили сыну по вечерам присутствовать на наших чтениях книг по восточной философии. А 26 мая – в день рождения Игоря (ему исполнилось 10 лет) я подарил ему редкую книгу из антиквариата на Сретенке, монографию А. Кузьмина о Н.К. Рерихе, изданную в Москве в 1923 году (Записи бесед И. К. с отцом скульптора в конце 50-х годов).
В 1952 году [на самом деле – в 1953 году, после смерти И.В.Сталина и ареста Л.П.Берии] семья Васильевых по приглашению бабушки переезжает на постоянное жительство в Ригу.
— В канун отъезда я с Игорем побывал у профессора Ватагина: за ним было решающее слово о выборе сыном профессии ваятеля. Василий Александрович [на самом деле – Алексеевич] одобрил наш переезд в Латвию. Он сказал: «Там, я знаю, есть прекрасные скульпторы и педагоги. К примеру, академик Теодор Эдуардович Залькалн, мой друг и коллега по Академии художеств... Что же касается Игоря, то у него имеются все основания стать скульптором-профессионалом. Уже сейчас он лепит с натуры. Наблюдателен. Настойчив и проявляет самостоятельность. Это много. Остальное образуется в стенах художественной школы (Запись автора в 1958–1960 годы).
Игорю исполнилось 13 лет, когда скульптор Ольга Пенерджи показала академику Залькалну несколько работ своего внука. Теодор Эдуардович, всегда чутко относившийся к молодым талантам, сказал: «Развитие таланта не прощает промедления». Вскоре, в виде исключения, юноша был допущен к посещению занятий на отделение скульптуры Латвийской академии художеств как вольнослушатель. Таким образом, учебный курс им был пройден дважды: до совершеннолетия – с 1953 года по 1957 год и с 1957 года по 1962 год, когда он стал полноправным студентом. Этого времени вполне хватило для того, чтобы Васильев получил не только профессиональную подготовку, но и определил свое основное амплуа как портретист.
«Считаю, что мне исключительно повезло с учителем, – признается Васильев. – Концепция Залькална – создателя национальной школы гранитной скульптуры основывалась на строгом конструктивном построении композиции. Профессор Эмиль Мелдерис научил не лепить, а строить скульптуру, как архитектурное сооружение – крепко, устойчиво, выверенно в пропорциях» (Запись автора в 1989 году).
С профессором Карлисом Земдегой, человеком необыкновенно ярким, многогранным, Васильева связывало особое духовное родство. Земдега прекрасно знал литературу, особенно любил поэзию и тонко чувствовал музыку. Он с молодости интересовался восточной этикой, тесными дружескими отношениями был связан с Райнисом и Аспазией. После смерти поэта в 1929 году он создал гранитное надгробие с вдохновенным образом юноши, устремленного к солнцу.
Путь Игоря Васильева в искусство был стремителен и целенаправлен. Будучи студентом третьего курса, он уже дебютирует на республиканской выставке профессионального искусства бюстом выдающегося американского пианиста Вана Клайберна (1960 год). ...Крутой взлет бровей. На лбу – трепетная складка. Глаза музыканта закрыты. Голова несколько откинута назад. Он испытывает момент глубокого творческого экстаза. Тонкая, гладкая моделировка лица. Образ воплощен в любимом материале автора – дереве. В это время юному автору незнакома еще технология этого «живого» материала. Он полагается на собственную интуицию. Образ Клайберна создавался на одном дыхании. Студент сделал лишь один беглый набросок во время концерта пианиста в Риге. Образное решение нашел сразу в рабочей модели портрета, которую выполнил в глине в натуральную величину. О выборе породы дерева начинающий скульптор тогда не задумывался. Не было бы только сучков и пятен. Процесс освоения этого далеко не простого материала предстоял в будущем. Путь к нему пришлось прокладывать самостоятельно, ибо учителей среди профессиональных мастеров, работающих в дереве, не было. Скульптурный портрет Вана Клайберна открыл автору путь в большое искусство.
Первый успех, однако, не опьянил молодого автора. Он продолжает поиски новых средств образного выражения. Его уже не удовлетворяет первый портрет Клайберна, он кажется ему сентиментальным, экзальтированным, раздробленным деталями. Год спустя при личной встрече с Ваном Клайберном в Московской консерватории Васильев делает в воске набросок новой композиции, которую позднее назовет «Концерт». Теперь его интересует не портретное сходство, а духовное наполнение образа.
Начиная с дипломной работы «Молодость мира» (1962) в произведениях скульптора ведущее место занимает образ человека, сильного духом. Меняется и пластическая трактовка, она становится лаконичней. Творчество Васильева обогащается такими значительными работами, как «Андрей Рублев», «Гиппократ». Знакомство с Живой Этикой порождает философские размышления о цели жизни («Древо жизни», «Муки творчества Микеланджело», «Чаша Востока»).
Если в мужских образах Васильева привлекают сила воли и страстный темперамент, то серию женских портретов отличают одухотворенность, грация. Теперь для каждого образа выбирается своя порода дерева. Васильев охотно использует вьетнамское красное дерево, а из местных – березу, липу, грушевое дерево, изредка лимонное.
И вот, наконец, в 1975 году сбывается сокровенная мечта – побывать в Индии. Поездка была краткой, туристической, но впечатление от нее у скульптора осталось незабываемым и волнующим. «Меня в этой стране привлекало все, – писал в своих воспоминаниях Игорь Васильев, – каменные и бронзовые статуи древних божеств, скульптура пещерных храмов, настенные росписи монастырей, миниатюры, украшающие древние летописи...» Во время путешествия он делал зарисовки, вел дневник и много фотографировал. Вернувшись домой, сразу же начал работать. Основное место в цикле, посвященном Индии, заняли портреты выдающихся деятелей страны: Махатмы Ганди, Джавахарлала Неру, Рабиндраната Тагора, Николая Рериха.
Помимо портретов Васильев в 1975 – 1979 годах создал серию станковых произведений – скульптурный дневник «По дорогам Индии». Сюда вошел триптих «Индия», олицетворяющий связь современности с древностью. Для него характерен язык символики. В композициях «Медитация» и «Странник» автор стремится выразить пафос углубленных духовных исканий, свойственных индийской философии.
Впервые с индийским циклом Игоря Васильева мы познакомились на его персональной выставке в Риге в 1979 году. В 1981 году, пополненная рядом новых произведений, состоялась персональная выставка работ Васильева в Москве, посвященная 30-летию провозглашения Республики Индии. А через два года скульптор был приглашен в Дели.
Экспозиция его скульптурных работ разместилась в новом благоустроенном Доме советской науки и культуры. Небольшие уютные залы с белыми стенами и мраморными полами, у каждой скульптуры свой свет... И множество живых цветов. Это создавало особую атмосферу. Произведения оживали. Контакт со зрителем возникал мгновенно. И сомнения автора, что реалистические образы могут быть не восприняты в стране мифов и легенд, оказались напрасными. Уже в первые дни выставку посетили ведущие искусствоведы, художники, журналисты, ветераны борьбы за независимость Индии и широкий круг любителей искусства. Книга отзывов заполнилась восторженными оценками. Высоко оценил значение выставки профессор живописи и ваяния Веньяш Саньял, отметив «ценный вклад в латвийско-индийские отношения». Он выразил одобрение по поводу того, что наряду с индийским циклом в экспозиции представлены портреты выдающихся деятелей русской, латышской и всемирной культуры. Большой интерес вызвала пресс-конференция, устроенная для индийских и иностранных журналистов. Волнующим событием для автора стала личная встреча с премьер-министром Индии Индирой Ганди в ее резиденции. В те дни Индия готовилась к седьмой конференции неприсоединившихся стран, и рабочий график Ганди был расписан по минутам. И все же она нашла возможным принять посланника Латвии. Прием был краток, но задушевен. Васильев передал в дар индийскому народу скульптурный портрет Джавахарлала Неру. Декоративная скульптура в дереве с инкрустацией «Лотос» была преподнесена автором в знак благодарности за радушный прием. Во время пребывания в Индии Игорь Васильев встретился со Святославом Николаевичем Рерихом. Художник обрадовался этой встрече и сказал: «Как хорошо, что в Латвии есть люди, которым близка Индия».
Вернувшись в Ригу, Васильев продолжил работу над циклом «Многоликая Индия». К выставке «Художники миру» в Москве он завершил полуфигурный портрет Николая Рериха, создал в дереве портрет президента Всемирного совета мира Ромеша Чандры. Под свежим впечатлением от встречи с Индирой Ганди художник приступил к созданию новой портретной композиции. «В этом образе мне хотелось передать светлое ощущение лучезарности, ей присущее. Поэтому течение скульптурных масс – несколько замедленное, плавное».
Когда же пришло горестное известие о трагической гибели великой дочери индийского народа, скульптор создал статую Индиры Ганди, предназначенную для отливки в бронзе. Духовный строй образа здесь более экспрессивный, стремительный. Автор подчеркнул черты мужества, величие духа государственного деятеля и страстного борца за мир. Свое произведение Васильев посвятил 35-летию Республики Индии и десятилетию индийского национального конгресса. К этой же дате приурочена и обширная серия бронзовых портретных медалей выдающихся деятелей Индии.
С октября 1988 года, когда возобновило свою деятельность Латвийское Общество им. Н.К. Рериха, он стал его достойным членом.
Творческая деятельность скульптора сочеталась с ответственной миссией члена Российского комитета солидарности стран Азии и Африки. Большое место в жизни профессора Васильева (звание присвоено в 1982 году) занимала педагогическая деятельность на кафедре скульптуры Латвийской академии художеств.
Игорь Викторович Васильев скончался от недолгой, но тяжелой болезни 21 июня 1997 года.
(КАРКЛИНЯ Инга-Галина. Капли живой воды. Самара, Издательство «АГНИ», 1997 - http://svitk.ru/004_book_book/15b/3274_karklina-kapli_jivoy_vodi.php)
***
Творческий процесс скульптора привлек внимание теперь уже всемирно известного кинодркументалиста Герца Франка. Васильеву посвящен фильм «Пробуждение», который Герц снял в соавторстве с другим рижским кинодокументалистом, а в последствии обозревателем культуры в газете «Час» Сергеем Николаевым. Вот, как тот описывал работу над картиной и общение с мастером в материале от 3 мая 2006 года:
«Двадцать семь лет назад мы с режиссером Герцем Франком сняли документальный фильм «Пробуждение» - о скульпторе Игоре Васильеве. Художник ушел из жизни девять лет назад. Недавно я навестил в Вецаки его мать, Ирину Михайловну, - ей 92 года...
Эйзенштейн красного дерева
Вспомнить о былом знакомстве побудила печальная судьба Дома-музея скульптора Густава Шкилтерса. Домом сейчас пользуются наследники, работы, к счастью, нашли место в фондах Национального музея. Но исчез, увы, уникальный дух, объединявший дом, обстановку, документы, фотографии и скульптуры.
В жилом доме-мастерской Васильева до сих пор стоит немало замечательных работ, в основном из дерева. Что с ними станется? Деревянная скульптура вообще редкий жанр. От Васильева перебрасываешь мостик назад, к Коненкову, Эрьзе и... назвать больше некого.
Теперь о кино. Ждать, пока скульптору кто-то сделает заказ, можно было долго. Мудрый Франк уговорил Союз кинематографистов заказать Васильеву голову режиссера Сергея Эйзенштейна. Таким образом убивались три зайца: а) оплачивался труд художника, б) мы спокойно могли снимать фильм, фиксируя каждый шаг, в) Рижская киностудия получала для украшения интерьера портрет земляка, корифея советского кино.
Насчет каждого шага Игорь подкачал. Затащив в мастерскую отпиленный чурбан красного дерева диаметром почти метр и высотой более метра, он не утерпел и без нас стал его долбить. Прихожу на следующий день, а Васильев оправдывается: не удержался мол, извините. Да и вообще там в дереве такая гадость была, личинка какая-то... выкинул я ее.
Я чуть не завыл и готов был Игоря укокошить на месте. Ведь уговор дороже денег, а он был таким: без нас ничего не делать. Это же какой философский образ пропал: жизнь пронизывает все, и ничто не умирает. Художник возвращает из небытия гения кино, освобождая его голову из деревянной оболочки. А дерево скрывает в себе другую жизнь - огромную личинку какого-то таинственного тропического жука. Она была величиной с палец здоровяка-скульптора...
Документалисты поймут мое горе.
Неправильный гороскоп
Этот огорчительный случай, конечно, не умаляет гениальности Васильева как художника. Готовя статью, я прочитал гороскоп Дракона (знак Игоря) и поразился его точности:
«Рожденные в год Дракона - люди отменного здоровья, больших жизненных сил. Они энергичны и активны, эмоциональны и решительны, своевольны и своенравны.
Дракон - человек интеллигентный, волевой, благородный и великодушный, он чрезмерно доверчив, его легко обмануть. Он чувствителен и мягкосердечен, часто позволяет другим взять над собой верх, хотя и ненадолго. Стремление к совершенствованию делает его весьма требовательным - как к себе, так и к другим.
Дракона влекут великие тайны природы и еще не решенные проблемы бытия с мучительными для сознания вопросами: для чего мы живем, куда идем и что нас ожидает потом? Он - индивидуалист, ему плохо в коллективе».
Все как есть! Но дальше гороскоп скатывался не туда, обещая, что в последнюю треть жизни «малы будут его печали, велик успех».
Именно печалей у Игоря оказалось с избытком. В 90-е годы он был растерян и подавлен тем, что его искусство оказалось не ко двору. Он развелся с третьей женой, преподавал в Академии и - тосковал. Ездил в Америку с выставкой, там его, кажется, крепко надули. Во всяком случае, работы остались там.
Дюрер сего дня
В Вецаки среди деревянных голов и торсов живет мама Игоря, Ирина Михайловна Васильева, она до сих пор не теряет бодрости духа - сама рубит дрова, носит воду. После смерти сына углубилась в учение Рерихов, хотя и раньше в семье их читали и почитали.
Мать и сын Васильевы переехали в Ригу в 1953 году (по другим данным в 1952 году), к матери Ирины Михайловны, скульптору Ольге Пенерджи.
- Игорь для меня самое дорогое, не только сын, он - друг. Когда он умер, это было для меня ужасное горе. Сейчас я понимаю, что он выполнил свою миссию и ушел ТУДА. Там жизнь есть, для меня в этом нет никаких сомнений.
...Детские работы Игоря были великолепны, он лепил с раннего детства. Уже в восемь лет получал премии. Бабушка отвела мальчика к Залькалну. Тот сказал: «Очень интересно». А Земдега взял его в 15 лет [на самом деле в 13 лет] вольнослушателем на первый курс. В 17 лет он поступил в Академию художеств прямо на второй курс, а окончив ее, сразу стал там преподавать. Со временем стал профессором.
Комната художника обставлена аскетично: кровать, пара стульев, стол. Холодно... Полупустые полки с книгами. Ирина Васильевна полагает, что часть книг украли. Она даже не заметила как. Болела... На стене репродукции - «Мадонна Литта» Леонардо, лик Христа: похоже с Туринской плащаницы. Автопортреты Дюрера.
- У бабушки Игоря было много альбомов. Он все время смотрел один и тот же. Я ему: «Что ты все время Дюрера смотришь?» А он мне: «Понимаешь, мама, мне кажется, что я все эти работы знаю, что этот дом (Дюрера) мне очень близок. Я это все помню». Потом мы поняли, что в прошлой жизни он был Дюрером. Который к концу жизни стал интересоваться скульптурой.
Враги народа
Среди прочих замечаю фото собаки - дратхаара.
- Это от собаки Сталина, - поясняет Ирина Михайловна. - Муж работал у его сына Васьки - объезжал лошадей. А у того была собака Гитлера, ему привезли из Германии. Щенка он нам подарил.
Еще перед войной Ирина Михайловна успела побывать в ссылке - 58-я статья.
- Мы с друзьями-студентами на каникулах решили впятером написать роман - по примеру Ильфа и Петрова. Назвали его «12 ударов». Сюжет: враги подготовили террористический акт против всего правительства, но в последнюю минуту КГБ все это раскрывает.
А тогда только что убили Кирова. Людей вокруг сажали одного за другим, а мы ничего не понимали, мне было 20 лет. Короче: в одну прекрасную ночь нас всех забирают - и на Лубянку. И предъявляют обвинение в терроре.
Террор отпал, но мне пришили «контрреволюционную агитацию в группе». К тому времени моя мать бросила моего отца, уехала в Латвию и не вернулась - стала невозвращенкой. Это мне тоже добавило проблем. Мама вышла здесь замуж за своего двоюродного брата Пенерджи, который был в родстве с Майкапарами. У меня дедушка, мамин отец, караим по фамилии Габай.
Так вот, мне единственной дали ссылку, остальных посадили на пять лет, в том числе и мужа. Мы только год с ним прожили. Заслали меня в Южный Казахстан. Алма-Ата, Чимкент...
Вышли мы почти одновременно. И опять сложности: мы не имели права жить в Москве. Но поскольку сын Сталина взял на работу Виктора (моего мужа), КГБ с этим пришлось смириться. Но как только вождь умер, нам сразу пришлось уехать. Сначала во Владимир, а там и в Ригу, где я встретилась с мамой - через двадцать лет с гаком.
Пророк со стамеской
В тусклое время застоя постоянной темой Васильева были некие Учителя (с большой буквы), властелины духа, несущие людям Откровение. Мне кажется, он сам ощущал свою причастность к этому. Возьмите голову «Пророка» рядом с Пастернаком и сравните с фотографией Игоря «в натуре». Один к одному!
Мощный интеллект, способность учить и вести за собой людей, указывать им путь - именно этим привлекала Игоря библейская тема. Кстати, и Христос по дереву работал... Художника вдохновляют сильные страсти, неукротимые характеры - тот же Бетховен...
- Творческие люди! Творчество это и есть духовность. А творчество Игоря даже не скульптурное. Это скорее литература. Он дает не голую форму, а внутреннее состояние человека.
...Работы Игоря и по форме замечательны. Можно сказать так: если знаешь какого-то человека, его творчество, жизнь, страсти, то в портретах Васильева все это отражено удивительно наглядно.
...Работал Игорь невероятно быстро. Я сам тому свидетель.
- Даниил Андреев в «Розе мира» пишет, что некоторые художники берут свои модели из жизни, а есть такие, что прямо ОТТУДА, сверху, - рассказывает мама Игоря. - Так вот, голову Пастернака он увидел ТАМ. Так и сказал: «Я его вижу». Я как раз начала суп вегетарианский готовить, а он варится минут 15- 20. И когда суп сварился, у него работа была готова - в глине.
- Что вообще Игоря в жизни заботило?
- Только творчество. Он - одинокое существо, знал только работу. Поэтому женам было скучно с ним. У него было три жены, а любил он 25 лет одну поэтессу из Эстонии. Женился из порядочности. Считал, что если сошелся с женщиной, то обязан на ней жениться. Сегодня люди такого не понимают.
...Брожу по мастерской: вот голова Арбузова - из дерева, ее бронзовый вариант находится в Третьяковке. Вот Марис Лиепа, танцовщик Горбанев, философ Сократ... Это ж сколько наработано!
- Здесь, в доме, третья часть того, что он сделал. Примерно сто работ. По музеям разбросано еще работ сто. Только в латышском, в запаснике, примерно работ тридцать. Они не сделают же персональную выставку...
- Помню, Игорь был очень подавлен незадолго до кончины.
- Он перед тем в Палестину ездил, по местам Христа. А когда вернулся, привез оттуда непонятную болезнь. Никто не мог понять, в чем дело. Шла кровь отовсюду. Кашляет - с кровью. Порежется - кровь не остановить. Он проболел 20 дней...
- Честно говоря, я несколько растерян... Вот уйдете и вы к сыну, куда денутся все эти уникальные работы? Тут можно целый музей создать!
- Это мое горе, но поскольку я верю в Бога, то говорю: будет так, как должно быть. Обязательно!
(Сергей НИКОЛАЕВ. Деревянное наследие Игоря Васильева. «Час», 03.05.2006 -
http://www.chas-daily.com/win/2006/05/03/g_019.html?r=33&)
***
«Игорь Васильев является потомком обосновавшегося в Риге в XIX веке караимского купеческого рода Майкапаров. В 1887 году в Риге начала работу принадлежавшая ему табачная фабрика «Майкапар». После смерти основателя фабрики Абрама Майкапара, предприятие было преобразовано в акционерное общество и со временем выросло в одно из самых больших в своей отрасли. Дело Абрама Майкапара перенял один из его сыновей Теодор, в свое время служивший врачом военного флота царской России. В 1906 году он стал директором акционерного общества «Майкапар».
(Кстати, первые свидетельства о караимах на территории Латвии относятся также к XIX веку: в 1882 году по просьбе представителя Рижской караимской общины М.Казаса, Рижская Дума дала разрешение на образование Караимского кладбища. Согласно данным переписи населения, в 1887 году в Лифляндской губернии (главным образом, в Риге) проживало 58 караимов, а в Курляндской губернии – 2. Владельцем известной рижской школы рисовальщиков был Веньямин Блум – караим из Одессы, принявший православие. В его школе учились многие известные латышские художники. Интересно и то, что еще одной караимской семье – торговцу Бераху и его сыну Йону Пандуло принадлежал известный всем рижанам магазин табачных изделий в Старой Риге, на улице Калькю, в здании Театра русской драмы.)
В 1940 году часть майкапарского рода была арестована и вывезена в РСФСР, в лагеря. Оставшиеся в конце Второй мировой войны отправились на Запад в качестве беженцев, обосновавшись во Франции, Германии, Канаде и США. Немногие остались в Латвии. Один из них – Игорь Васильев.
Он из «табачного» рода Майкапаров. После обретения Латвией независимости много и плодотворно работал в сакральной скульптуре (рижский собор Св. Петра, базилика в Аглоне). Думая, что и вправду наступили иные времена, пытался вернуть собственность его дедов и прадедов – красивейший родовой дом на ул. Бриана. Но не тут-то было! Внезапно в расцвете жизненных сил Игорь скончался от какой-то экзотической болезни... Мудрый, красивый во всех отношениях был человек, надежный и верный друг. Порода, однако», говорится о нем в посвященной истории караимов статье «Центральный Крым и караим Васильев» - http://www.gazeta.lv/story/5066.html.
***
О латвийских корнях Игоря Васильева рассказывает его мать Ирина Михайловна Васильева:
«У нас в Латвии глубокие исторические корни. Мама (скульптор Ольга Осиповна Пенерджи, родилась 03 февраля 1895 года, член Союза художников СССР – прим. составителя) развелась с отцом и уехала в Ригу в 1925-ом, а я осталась в Москве с папой. Он выхлопотал ей в свое время возможность повидаться в Латвии с родственниками, Майкапарами.
Жена табачного заводчика Майкапара — это родная сестра моего дедушки, караима по фамилии Габай. Ей перешла фабрика Майкапара после смерти мужа. А дедушка уехал в Москву и возглавил московский филиал табачной фабрики Майкапара. Там он в 1880–х женился на моей бабушке, у которой была шведско–немецкая кровь. Папа мой — чисто русский. Игорь похож на моего дедушку…»
(Наталья ЛЕБЕДЕВА. "Он видел свои модели в небесах…". «Вести сегодня», 29.05.2010, http://www.ves.lv/article/125941)
