Ошибка Александра Суворова
Александр Гурин
Уверен, многие из вас видели старые каменные амбары на Центральном рынке Риги (ныне в них размещены магазины и кафе). Эти построенные на века здания – бывшие хранилища привозимых из России товаров: льна, пеньки, зерна. Амбары - «младшие братья» деревянных хранилищ, построенных здесь еще в начале ХIХ века. Летом 1853 года на огромных складах «русских» товаров наблюдалась странная картина: вместо торговли русские и немецкие купцы устраивали здесь стихийные митинги, переругивались друг с другом. Что же заставило их прервать взаимовыгодный бизнес?
«Усушка» русских доходов
... Веками Рига процветала благодаря транзитной торговле, привозу по Даугаве российских и белорусских товаров. Сотни стругов каждый год доставляли сюда лен, зерно, пеньку, лес. Только благодаря этой торговле Рига стала самым крупным городом Балтии, благодаря прибыли от перепродажи «русских» товаров была построена та Вецрига, которой ныне любуются каждое лето немало западных туристов.
Еще в XVIII столетии, чтобы упорядочить торговлю, российский генерал-губернатор ирландец Броун велел составить устав рижской коммерции – своего рода свод законов, как надо торговать. После утверждения этого устава почти сто лет ничего не менялось. Год за годом везли русские моряки на стругах товары из Малой и Белой Руси. В книге XIX столетия «Князь А. А. Суворов и русское иногороднее купечество в Риге» говорилось: «Русская торговля... сосредотачивалась в руках чисто русских торговых домов. Имена Савиных из Трубчевска... Нероновых из Вязьмы и ныне живут в народных воспоминаниях. Никто кроме русского купца не мог доставить по Двине товаров в Ригу, несмотря на многократные попытки английских домов самолично взяться за дело».
Но почему русские купцы в книге названы иногородними? Мне уже не раз приходилось писать о своеобразии российской «тюрьмы народов»: в городе Риге русский (как и латыш) считался чужаком, негражданином, подвергался угнетению. Так, русский купец не имел право продать свой товар напрямую английскому или голландскому коммерсанту, а должен был продавать его посреднику – немецкому гражданину Риги.
Несмотря на ограничения в правах, русские держались достойно. А немецкие граждане думали, как еще больше обогатиться, ограничивая права неграждан. В 1852 году при биржевом комитете в Риге была создана комиссия, которая решила «уточнить» устав рижской коммерции. Эта комиссия решила: покупатель пеньки имеет право сначала подготовить тюки к погрузке на корабль, и лишь затем произвести браковку и взвешивание. Жарким летом, пока шла подготовка к погрузке, происходила усушка, и товар становился меньшим по весу. По сути, речь шла об «усушке» доходов русских купцов, которые теряли на этом деньги.
Русский немец Суворов
Итак, возник конфликт между продавцами и покупателями пеньки (товара, обеспечивающего рижской торговле миллионные обороты). Русские купцы опирались на закон - торговый устав 1765 года никто не отменял. В то же время немцы ощущали поддержку властей. В результате русские купцы попросту отказались продавать пеньку. Вдоль складов с мрачным видом прохаживались продавцы и покупатели, временами собирались в кружки, возникали импровизированные митинги. Русским грозили огромные убытки, но и немцы были в ужасе – некоторые из них уже зафрахтовали корабли для перевозки пеньки в Европу, а везти было нечего.
Русские решили обратиться за помощью к влиятельному лицу, с которым могли говорить по-русски - к генерал-губернатору. Однако не нашли у него поддержки.
Генерал-губернатором Лифляндии, Эстляндии и Курляндии в то время был Александр Аркадьевич Суворов – внук великого полководца, граф Рымникский, князь Италийский. Он был мало похож на своего легендарного деда. Детство провел в частном пансионе в Швейцарии, воспитан был на немецкой культуре, отличался германофильством. В Лифляндии он старался ладить с немецкими баронами и рижским магистратом. Чтобы понравиться почтеннейшей публике, на свои средства нанял оркестр, который играл по вечерам в Верманском парке. Будем объективны: генерал-губернатор многое сделал для развития в крае торговли, промышленности, образования. Но если с немцами Александр Аркадьевич охотно общался, то русские, как сказано в книге «Князь А. А Суворов и русское иногороднее купечество в Риге» «дальше приемной не допускались».
Естественно, миссия русских купцов не увенчалась успехом. В Рижский замок отправились солидные люди, ворочавшие огромными деньгами. Князь встретил их в приемной. Разговор получился коротким.
– Вы все еще не согласились?
– Ваша светлость, мы не можем согласиться.
– Я вас заставлю согласиться!
После этих слов Суворов разразился такой бранью, какую не цитируют в газетах. Ошеломленные купцы ушли, что называется, не солоно хлебавши.
Арест коммерсанта
В тот же день отклики от встречи генерал-губернатора и купцов прозвучали в биржевом комитете. Он находился в то время в Доме Черноголовых. Рижская биржа была похожа на аналогичные учреждения немецких городов, лишь длинные сюртуки немногочисленных русских купцов напоминали, что действие происходит в Российской империи. К купцу первой гильдии Крутикову подошел немецкий коммерсант Зенгбуш и с иронией поинтересовался: «Что сказал князь русским?». Выходец из Санкт-Петербурга 40-летний купец Крутиков был человеком образованным (знал несколько иностранных языков), богатым и гордым. Ему очень не хотелось пересказывать, что говорил Суворов. Купец ответил: мол, князь сказал, что и русские, и немцы спорят, не зная о чем.
Разговор имел неожиданное продолжение. О нем узнал генерал-губернатор. Вечером полицмейстер по приказу князя Суворова арестовал Крутикова и поместил на гауптвахту напротив Рижского замка.
Русское купечество встревожилось. Решено было направить коммерсанта Неронова ходатаем в Санкт-Петербург. А чтобы его не задержали по воле генерал-губернатора в Дерпте, Неронову рекомендовали поехать в Россию кружным путем - через Вильнюс.
Наутро на гауптвахту зашел комендант Врангель и был очень удивлен, увидев под арестом купца первой гильдии. Вечером того же дня Крутикова выпустили. Он отправил письмо князю Суворову с просьбой разъяснить причину ареста. На его письме Александр Суворов написал карандашом: «Удивляюсь дерзости просителя». Крутиков получил обратно свое письмо с этой резолюцией.
Неожиданный эпилог
Казалось бы, обычная история – в Риге обидели негражданина. И не стоило бы рассказывать об этом деле давно минувших дней, если бы не неожиданный финал. Неграждане в то время были людьми с чувством собственного достоинства. И собственные интересы отстаивали решительно. «Забастовка» продавцов пеньки продолжилась. И русские купцы добились своего: нововведение – взвешивать пеньку только после усушки – вскоре было отменено. Мало того. Жертвой этой истории, в конечном итоге, стал не Крутиков,а немецкий коммерсант Зенгбуш, которого русские подозревали в доносе. Продавцы пеньки дружно объявили ему бойкот и не продавали ему товар более года. Господин Зенгбуш терпел убытки, пытался оправдываться, а в конце концов вынужден был унизиться, покупая пеньку через подставных лиц. Естественно, на их посредничестве он потерял немало денег, и, думается, зарекся конфликтовать с русскими.
Итак, победа осталась за русским купечеством. Генерал-губернатор понял свою ошибку в дальнейшем предпочитал с русской диаспорой в Риге «не связываться». А чтобы наладить отношения, даже предоставил русским купцам удобный участок земли под их склады.
(Ракурс, 2006 год)
