Юрий Самарин

Юрий Федорович Самарин (21 апреля/3 мая 1819, Санкт-Петербург, Российская империя – 19/31 марта 1876, Берлин, Германская империя) – известный славянофил, первый русский публицист, предопределивший политику России в отношении Прибалтийских губерний, знаток истории крестьянского вопроса, деятельный участник редакционных комиссий по подготовке крестьянской реформы 1861 г. в России.

Самарин по отцовской и материнской линиям принадлежал к старинным дворянским родам. Отец Самарина  –  Федор Васильевич  – боевой офицер, участник Отечественной войны 1812 г., особенно продвинулся на придворной службе, женившись в 1818 г. на княжне Софье Юрьевне Нелединской-Мелецкой. Ровно через год  21 апреля (по старому стилю) 1819 г. появился у молодых супругов первенец, названный в честь именитого деда. На крестинах восприемником от купели был сам  Александр  I.

16-летним юношей Самарин поступил в Московский университет, где проучился три года на словесном отделении. Сдав по окончании курса магистерский экзамен, Юрий Федорович несколько лет посвятил написанию диссертации об известных деятелях православия петровской поры  Стефане Яворском и Феофане Прокоповиче. Успешно защитил ее в первых числах июня 1844 г. Вскоре поступил на службу в Министерство юстиции, служил в Сенате.  В июле 1846 г. Самарин два года пребывал в Риге в составе ревизионной комиссии Министерства внутренних дел по устройству быта крестьян Лифляндской губернии. Почему возникла необходимость в создании комиссии? Известно, что крестьянская реформа в губернии была проведена еще в царствование Александра I, но крестьяне Прибалтийских губерний в итоге оказались без земельных наделов. Сложная экономическая ситуация вынуждала крестьян отрекаться от лютеранства и переходить в лоно православной церкви, лелея надежду на скорое получение земельных наделов. Движение в православие особенно усилилось с января 1845 г., когда известный гернгутер Давид Балод перешел в православие.

В такой сложный для губернии период и прибыл Юрий  Федорович в Ригу летом  1846  г.  в составе ревизионной комиссии Министерства внутренних дел. Из письма другу   А. Н. Попову: «Вот я и в Риге, в сквернейшем трактире, и обдает меня со всех сторон немецким духом. Трудно поверить, что находишься в России (…) Скучненько в Риге! Город не представляет решительно никаких общественных ресурсов. Адрес в Риге: Малая Кузнечная улица, дом Шульт,   263 и 264». В Лифляндии Самарин работает много и усердно. Блестящее знание языков помогает при изучении богатейших архивов. Из письма к Попову: «Попадались и любопытные вещи для русской истории, между прочим, свидетельства немецких историков о мирном распространении православной веры в Лифляндии до прибытия немцев». Составление служебных записок увлекло Самарина необходимостью сбора архивных документов по истории Ливонии, истории Риги. И если усилия в служебных начинаниях не принесли реального успеха, то оказались плодотворными для написания исторического труда  «История Риги»  и знаменитого памфлета «Письма из Риги». (Кстати, позже брат Дмитрий Самарин поместил обе работы в 7-м томе собрания сочинений Ю. Самарина). По возвращении в Петербург  все решения и пожелания министерской комиссии были положены под сукно, т.е. заблокированы т. н. Остзейским комитетом – комитетом высокородных потомков немецкого рыцарства, верой и правдой  служивших династии Романовых. Царское правительство на протяжении десятилетий находилось под непосредственным влиянием этого комитета.

Два года жизни в Риге не могли пройти бесследно – они стали наверно роковыми в дальнейшей судьбе Самарина. Балтийский опыт окончательно и определенно сформировал политические пристрастия Юрия Федоровича. Мысли о крае, резкие и даже едкие, Самарин выразил не только в частной переписке, «уверовав в глубокую и систематическую вражду немцев к русским и России».

Возвратившись в Петербург, Самарин давал верным друзьям написанную незадолго до отъезда из Прибалтийского края  рукопись, названную  «Письма из Риги». Но краткосрочным заточением в Петропавловской крепости и личной встречей в марте 1849 г. с императором  Николем I окончилась рижская командировка  Самарина. Закончилась и его  министерская карьера.

Радикализм политических суждений Самарина, выраженный в «Письмах из Риги», на три десятилетия опережал реальные события, они стали своего рода пророчеством. Только в начале 80-х годов XIX столетия после ревизии сенатора Николая Авксентьевича Манасеина (1835–1895), началось преодоление немецкого начала в жизни Лифляндской, Курляндской и Эстляндской губерний путем осуществления политики «приращения», т.е. русификации Прибалтийского края, сближения местных законов с российским законодательством,  к чему, в свое время,  неустанно призывал Самарин.

В середине 1860-х годов Самарин замыслил написание нескольких серий книг под общим названием  «Окраины России».  Первую серия книг  посвятил Русскому Балтийскому Поморию, т. е. Прибалтийским губерниям. Первый том из серии, посвященный осмыслению самых разнообразных проблем Лифляндской губернии (положение православия и православных латышей, крестьянский вопрос, общественное и финансовое управление и др.), был напечатан по соображение безопасности в Праге в 1868 году.

Появление в Праге этого тома вызвало скандал и бурю возмущений не только в высших кругах Петербурга. Самарину, как и двадцать лет назад, пришлось объясняться с царем. Юрий Федорович, издавая книгу на свой страх и риск, как частное лицо и на свои собственные средства, не испрашивал ни поощрения, ни одобрения. Осенью 1868 года  – он вернулся в Москву, где был сразу  приглашен к генерал-губернатору. Отзыв царя о Балтийской серии горестно изумил: Его Императорское Величество Александр Второй были крайне возмущены пражской публикацией.  Накануне Рождества Христова, 23 декабря 1868 года, Самарин отправляет всеподданейшее письмо, в котором духовная независимость, смелость и прямота суждений, прозорливость и одержимость его натуры сказались в полной мере. Все возможные ходы, карательные меры правительства были просчитаны и описаны царю. В письме  утверждалось, что книги его от  «первой строки до последней, посвящены защите государственных  интересов России, против неумеренных и постоянно возрастающих притязаний Остзейского провинциализма». Особые права и привилегии должны быть ликвидированы: Лифляндская, Курляндская, Эстляндская губернии должны жить в соответствии  общероссийским законам; законодательная и экономическая основа Православной церкви должна быть взята под неусыпный контроль правительства; государство должно следить за положением местного крестьянства; русский язык должен быть введен в делопроизводство губернских канцелярий.  Если правительство не смеет  завершить то, что  Петр I оставил незавершенным – довести до логического конца факт присоединения  Балтийского края к Российской  империи, то свою позицию Самарин обещал царю отстаивать всеми возможными средствами. Впрочем, реакция правительства, хоть и не столь явная, но все-таки была  –  в Третьем отделении царской охранки завели папку под названием  «Дело о Самарине, издавшем за границей книгу  „Окраины России”».

В том же 1868 году немецкое дворянство отправило Александру II Всеподданейший адрес, дабы отвести самаринские наветы. Бурно и решительно реагировали немецкие историки из Дерптского университета  Г. фон Бокк и К. Ширрен, опубликовав оскорбительно резкий ответ Самарину, который, в свою очередь, не удержался от ответа немецким профессорам. Всего вышло шесть книг этой серии. Третий том «Окраины России» полностью посвящен драматическим событиям лета-осени 1841 года – началу  перехода латышских крестьян из лютеранства в православие. В последнем шестом томе, увидевшем свет в 1876 году, Юрий Федорович вновь проявил себя как блестящий знаток крестьянского вопроса, истории крестьянского законодательства Лифляндской губернии. Даже его критики не могли не признать в Самарине блестящего знатока этого вопроса. Еще бы – этой темой он занимался ровно 30 лет.

Когда последний том Балтийской серии лежал в берлинской типографии, Самарина не стало. Ошеломляющей была его внезапная смерть – незначительный порез пальца вызвал гангрену. Он умер в Берлине 19 марта 1876 г. Неожиданность кончины усугубили еще и следующие обстоятельства, потрясшие его единомышленников. Как писал в своих воспоминаниях Александр Иванович Кошелев: «Грустно было для нас лишиться такого прекрасного человека и такого полезного и даровитого деятеля; но трагичность его кончины нас особенно поразила. Имея огромную семью – мать, братьев, сестру, и состоя в дружбе и приязни с весьма многими, он умирает в полном одиночестве, посреди людей чужих; сердечно и глубоко любя Россию и ее народ, он оканчивает жизнь на чужбине; воевавши постоянно и горячо против немцев, он в последние свои дни и часы окружен только немцами; известный не только в России, но и в Европе, он умирает в немецком Krankenhaus’e  под чужим именем; наконец, православный христианин и ревностный поборник православия, он не имеет утешения веры при последних страданиях (священник приезжает, но находит его уже в беспамятстве), и церковь Православная при русском посольстве не впускает к себе тело усопшего, и он отпевается в протестантской церкви! Это ужасно!» Возможно, скупой лютеранский обряд в скромной кирхе, тихая молитва безвестного пастора примирила Юрия Федоровича с немцами.

В Москве Самарина похоронили на территории  старинного Данилова монастыря. В 1920-е гг. монастырь был разорен, монастырское кладбище разрушили. Ныне на монастырских стенах можно видеть памятные доски – напоминание об утраченных могилах.

В Ригу вскоре после кончины Самарина его московскими родственниками была передана в ведение Рижского Православного Петро-Павловского братства крупная сумма денег. Проценты с Самаринского капитала, по завещанию усопшего, предназначались для поддержки образования исключительно православных латышей не столько в городах, сколько в сельских районах. В 1910 г. в Риге было создано общество имени Ю. Ф. Самарина. Знаменательное событие произошло и в 1923 г.: в знак признания заслуг одну из улиц Московского форштадта латвийской столицы переименовали в честь славянофила Юрия Самарина. Но через 30 лет советские власти предпочли убрать с карты города имя Самарина, переименовав в улицу  Ломоносова.

Светлана Ковальчук

Дополнительная литература:

Нольде Б.Э.   Юрий Самарин и его время. Париж, 1926.

Цимбаев Н.И.  Славянофильство. М., 1986.

Чичерин Б.Н.  Воспоминания. М.,1991.

Latvju Enciklopēdija. Rokville, 1990. 4 sèj.  213. lpp.

Кошелев А.И.   Записки.  М., 1991.

Ковальчук С.Н. Взыскуя Истину… (Из истории русской религиозной, философской и общественно-политической мысли в Латвии: Ю.Ф.Самарин, Е.В. Чешихин, К.Ф. Жаков, А.В.Вейдеман.  Середина XIX века – сер. XX в.)  Рига, 1998.

Ковальчук С.Н. Славянофилы и их обоснование перехода латышских крестьян из лютеранства в православие (начало 40-х – начало 70-х годов 19 столетия) // Reliģija. Vēsture. Dzīve.  Rīga, 1993. С. 134–151.

Коvaļčuka S. J.Samarins // Ideju vēsture Latvijā.  Rīga, Zvaigzne ABC, 1995. 490.–511. lpp.

Беляев Л.А. Некрополь Данилова монастыря в XVIII - XIX веках. М., 2012.
Самарины. Мансуровы. Воспоминания родных. М., 2001.

Ю́рий Алекса́ндрович Неле́динский-Меле́цкий (6 [17] сентября 1751 — 13 [25] февраля 1828) - сведения о дедушке Ю.Ф.Самарина  http://goo.gl/GTJ9C2